Лайла. Исследование морали
Шрифт:
— Что?
— Повторю, сообщил ли вам Господь Бог, что Лайла М. Блюит из Рочестера в штате Нью-Йорк, с кем вы спотыкались в два часа ночи на моей палубе, обладает Качеством?
— Какой Бог?
— Ну, оставим Бога. Считаете ли вы лично, что Лайла М. Блюит — Женщина Качества?
— Да.
Ричард Райгел запнулся. Такого ответа он не ожидал.
Неужели Великий Писатель настолько глуп?… Может он затаил какой-либо подвох… Ричард подождал, но ничего
— Ну что ж, — проговорил он после долгой паузы, — Великий Источник Всех Вещей в наше время просто делает чудеса.
Он весь подался вперед и обратился в Великому Писателю на полном серьёзе: "Будьте так любезны, подумайте в будущем, что не исключена возможность, что "Великий Источник Всех Вещей", который общается только с вами, а не со мной, как и многие прочие из ваших идей, представляет собой лишь плод вашего богатого воображения. Плод, которым вы представляете любой из ваших аморальных поступков как Богом данный. Я лично считаю, что не имеющее определения «Качество» — очень опасный товар. Из него слеплены дураки и фанатики."
Он ожидал, что писатель опустит взгляд, поморщится, побледнеет, рассердится и уйдет, или каким-либо другим образом выразит своё поражение, но тот как бы снова ушел в себя.
Ну вот, — подумал Райгел, — он снова замкнулся. Но неважно. Хребет всей этой истории с «Качеством» сломлен.
Когда старуха пришла убирать посуду, писатель, наконец, спросил: "И вы что, совсем обходитесь без Качества?"
Он не в состоянии защищаться, подумал Райгел. И теперь он хочет устроить перекрестный допрос мне. Он глянул на часы. Времени было достаточно. "Нет, я не совсем обхожусь без Качества", — ответил он.
— Тогда как вы определяете его?
Ричард райгел откинулся назад в кресле. "Во-первых, — начал он, — не существует качества независимо от опыта. Я прекрасно обходился без него все эти годы и уверен, что безо всякого труда это продлится довольно долго".
Писатель прервал его: "Я ведь не говорил, что Качество не зависит от опыта".
— Но ведь вы же предложили мне дать определение качества, — отпарировал Райгел, — и я начал это делать. Дайте же мне продолжить.
— Хорошо.
— По моему качество всегда связано с конкретными вещами, но если вы спросите меня, у каких вещей есть качество, а у каких — нет, то мне будет очень трудно ответить, не занявшись перечислением. Но в общем-то я бы сказал, причем со многими оговорками, что качество находится в тех ценностях, о которых я узнал с самого детства, с которыми вырос, которыми пользовался всю свою жизнь и не находил в них ничего особенного. Это ценности общие для моих личных друзей и членов семьи, коллег по работе и прочих моих знакомых. Поскольку мы верим в эти общие ценности, мы в состоянии действовать морально по отношению к друг другу.
В юриспруденции, — продолжил он, — мы сталкиваемся с довольно большим слоем населения, которое не разделяет традиционных моральных ценностей, а считает, что добро и зло — это вопрос их собственного независимого суждения. Вам это знакомо?
Писатель кивнул. Лучше так. Вряд ли можно сделать что-либо другое.
— Так вот, у них есть название, — продолжил Райгел, — их называют преступниками.
Писатель хотел было возразить, но
Райгел продолжал: Одной из вещей, которая рассердила меня больше всего в вашей книге, было то, что она появилась именно тогда, когда так много молодых людей по всей стране поставило себя выше закона такими преступными действиями как уклонение от воинской повинности, поджогами, политическим предательством, революционной деятельностью, даже убийствами, и все они при этом находят себе оправдание в уверенности, что только они в состоянии видеть данную Богом истину, как никто другой.
Вы много глав посвятили тому, как сохранить подспудную форму мотоцикла, но вы ни слова не сказали о том, как сохранить подспудную форму общества. Так что вашу книгу пожалуй вполне охотно раскупали эти радикальные и культовые группы, которые именно к этому и стремятся. Они ищут любую возможность оправдания поступать так, как им этого хочется. И вы оказываете им в этом поддержку. Вы их даже поощряете в этом.". В его голосе появились сердитые ноты. "Не сомневаюсь, что у вас были добрые намерения, но каковы бы они ни были, работа ваша оказалась сатанинской".
Он откинулся в кресле. Писатель выглядел обескураженным. Отлично. Капелла тоже серьезен. Прекрасно. Молодец. Эти радикальные интеллектуалы иногда завладевают умами людей такого возраста, пичкают их своими проклятыми жупелами и заставляют их верить себе, ибо те еще недостаточно взрослы, чтобы понять, что же в действительности представляет собой мир. Но на Билла Капеллу он все еще надеется.
— Я вовсе не занимаюсь сатанинской работой, — заявил писатель.
— Вы пытаетесь сделать нечто «качественное», не так ли?
— Да.
— Ну тогда вы видите, что получается, когда вы запутываетесь в прекрасных словесах, которым никто не может дать определения? Для того у нас и существуют законы, чтобы определить, что же такое качество. Эти определения возможно и не так совершенны, как вам бы того хотелось, но смею заверить вас, что это все-таки намного лучше, чем если бы каждый болтался так, как ему вздумается. Результаты этого мы уже видели.
Писатель выглядел смущенным. Капелла был вовсе изумлен. И Ричард Райгел был доволен этим. Наконец он сумел доказать свою позицию, и это ему всегда было приятно, даже если за это ничего не платили. В этом его мастерство. Возможно ему стоит написать книгу о качестве, о том, в чем же в действительности заключается качество.