Лайла
Шрифт:
Он долго наблюдал за ней и заметил, что её клонит в сон.
Тебе лучше бы просушиться и сменить одежду, - предложил он. Она не отвечала.
Она лишь смотрела на куклу и тихонько ворковала.
Прошла бы ты вперёд и ложилась отдыхать, - повторил он.
По-прежнему нет ответа.
Поесть хочешь?
Она отрицательно покачала головой и мечтательно улыбнулась.
Он встал и потащил её за плечо.
– Пойдем, ты совсем спишь.
Она чуть встрепенулась, слепо глянула на него, затем тщательно завернула куклу и поднялась. Она
Выспись как следует, - посоветовал он.
Она не ответила. Казалось, она уже уснула.
Он вернулся назад и сел.
Это было не так уж трудно, - подумал он.
Интересно, а как быть с ней поутру. Может, у неё это пройдёт. Такое ведь бывает.
Он взял фонарик, поднял рыбины, чтобы посмотреть сколько воды на дне.
Воды было немного.
Затем он взял ключ, открыл крышку бачка питьевой воды и посветил фонариком внутрь. Воды было примерно полбака. "Завтра утром, перед выходом, можно будет наполнить", - решил он.
Черта с два! Уедешь тут завтра. А что делать с ней?
Он вернулся и снова сел. Да, никак это дело не улаживается.
Подумав, он предположил, что можно будет обратиться в полицию.
"И что я им скажу?"
"Видите ли, у меня тут на судне сумасшедшая дамочка, заберите её".
" А как она к вам попала?"
"Да вот подсела ко мне в Кингстоне", - ответит он: смешно. Ничего путного из такого разговора не получится.
Потом она предположил, что проще всего законным образом выпутаться из этой заварухи было бы послать её на приём к психиатру. Тогда, что бы с ней ни стало, он отвяжется от неё. Ведь для того они и существуют. А как уговорить её на это?
Он еле-еле сумел уложить её здесь на полку.
А кто будет платить? Такие ребята дёшево не берут. Может быть её возьмут из благотворительности? Как иногороднюю в Нью-Йорке. Вряд ли. А при всей бумажной волоките, бюрократизме, пройдет несколько дней, прежде чем ему удастся выбраться отсюда.
Постепенно он стал сознавать, в какую попал переделку. Боже мой! Бесплатного сыра не бывает. Она ведь затащила его в ловушку. Теперь от неё уж не избавиться.
И что же ему теперь остаётся?
Никакой трагедии нет. Всё настолько глупо, что даже смешно. Вот где попался!
Он представил себе, что ему придётся провести остаток жизни с безумной бабой в каюте, сообщить о ней никуда нельзя, и будет он метаться из порта в порт как Летучий Голландец, прислуживая ей до конца своих дней.
Он почувствовал себя как Вуди Аллен: Вот кому надо сыграть его роль в кино. Вуди Аллену. У него получится.
Но что же делать? Просто невозможно.
Можно было бы вытащить её на палубу да и сбросить за борт. Он задумался над этим, но возникло какое-то щемящее ноющее чувство. Что тут ёрничать? Вот где влип.
В каюте было холодно. Ошеломлённый событиями он как-то не замечал этого. Он достал угольные брикеты и наложил в печь, но тут
Он снова перебрал в памяти всё, что произошло с ним с тех пор, как встретился с ней в Кингстоне. Ведь были какие-то признаки, что нечто подобное может стрястись. Но он совсем не был знаком с ней, и поэтому ничего не понял.
Внезапное раздражение, дурацкий секс-эпизод в носовой каюте в Кингстоне. А ведь она всё время вела себя так.
Вероятно об этом его и хотел предупредить Райгел.
Он хотел было затопить всё-таки печку, чтобы сварить кофе, но передумал. Надо поспать и самому. Сейчас нет ничего такого, чего нельзя было бы сделать поутру.
Он разложил спальный мешок на рундуке, разделся и забрался внутрь.
Разговоры о "паромщике", к чему бы это?
И с чего бы это она выбрала именно его в том баре?
Она должно быть видит в нем некое прибежище. Какого-то спасителя.
Он стал думать о том, насколько она в действительности одинока. Чуть позже он посчитал, что этим всё и объясняется. Потому она и вернулась сюда вечером.
Очевидно ей больше не к кому обратиться.
Он никак не мог представить себе, что с ней делать. Просто послушать, что она ещё расскажет, потом решать. Ничего другого не остаётся.
Так странно, что не слышно никаких портовых звуков. Он полагал, что здесь в нью-йоркской гавани всю ночь должны бы работать буксиры и баржи, большие океанские корабли. Ничего подобного. Как на каком-то тихом глухом озере:
Не спится:
:То свечение, что ему виделось вокруг неё. Оно ведь пыталось сообщить ему нечто.
Оно гласило: Проснись.
Но к чему просыпаться?
Может быть, пробуди свои обязанности.
А каковы они?
Возможно, не будь статичен.
Прошло уже много времени с тех пор, как Федр считался душевнобольным. И стал он очень статичен. Он теперь стал гораздо понятнее здоровым людям, ибо сблизился с ними. Но он значительно удалился от таких людей как Лайла.
Теперь он смотрел на неё так, как смотрели на него самого несколько лет назад. И теперь он вёл себя именно так, как они. Их можно простить за незнание. Они понятия не имеют, что это такое. А у него этой отговорки нет.
Вполне закономерная точка зрения. Это проблема образа жизни на судне. Если свяжешься со слишком многими людьми, у которых масса проблем, то они увлекут вас за собой. И спасти их нельзя. Они сами утопят вас.
Ей конечно же нельзя придавать большое значение. Это всего лишь пустая трата времени. Она лишь мешает ему добиваться других, более важных целей в жизни.
Никто этого не признаёт, но именно по этой причине людей прячут за решётку. Это отвратительные люди, от которых хочется избавиться, но нет возможности. И дело не в том, что их обуревают абсурдные идеи, в которые никто больше не верит. А "сумасшедшие" они потому, что у них есть такие мысли, и они мешают кому-то.