Лайнер вампиров
Шрифт:
— Он так называет велосипед, — пояснил Флевретти в ответ на мой недоуменный взгляд.
— Хорошо, пусть едет. А вы, капрал, займётесь тщательным поиском по базе данных. Меня интересует, каким образом месье Зазнобр мог бы вступить в права владения особняком мадам де Грие. Кто эта таинственная Белоснежка? Есть ли она в наших досье? Ну примерно как-то так…
— А что будете делать вы, сержант?
— Проводить следственный эксперимент. Общий сбор через два часа в кабинете шефа. Никакого предварительного обмена мнениями. Я хочу, чтобы все доклады были непредвзятыми. Мы честно раскроем это дело.
Я
Коварный Флевретти, когда я вошёл, быстро свернул окошко с пасьянсом и честно вернулся к просматриванию полицейских архивов за прошлый год. Да, размеренная жизнь его разлепила и мне понадобится немалое время, чтобы организовать нормальную уставную работу участка, но цель того стоит.
Я надел поверх формы бронежилет, а голову защитил полицейским шлемом. Грабли и ведёрко с торчащими из него концами вверх ножницами поставил прямо в участке в коридоре. То есть имитация места преступления для следственного эксперимента была идеальной. Я зажмурился и храбро наступил на грабли! Новенькое древко с размаху треснуло меня по шлему, да так, что в голове зашумело. Что ж, продолжаем экспериментировать, одного раза всегда недостаточно…
Я бился о них шесть раз, едва не получив сотрясение мозга, четырежды меня сбивало с ног, а один раз даже, кажется, потерял сознание. Но выкладываемые под любым углом ножницы лишь соскальзывали под тяжестью моего упавшего тела, а не протыкали. На ткани бронежилета не было ни дырочки, ни пореза. Даже если предположить, что бедная женщина наступила на грабли и они отбросили её на ножницы, она, по сути, отделалась бы лишь парой синяков, не более…
Подсматривающий из своей комнаты Флевретти открыто снимал всё на сотовый, а наблюдавший за происходящим из-за решётки следственного изолятора Зазнобр (ему тоже всё было видно) мрачно насмехался, радуясь моим неудачам. Но лично я был доволен отрицательным результатом. Ведь теперь было окончательно ясно, что так убиться невозможно!
Как только я закончил следственный эксперимент и снял со взмокшей головы шлем, вернулся наш краснокожий друг. Его лицо было невозмутимо, но над головой буквально светился нимб переполняющей его гордости.
— Ну как, удалось выяснить что-то новое?
— Хук, Блестящая Бляха!
— Напоминаю второй раз, пожалуйста, обращайся ко мне просто — сержант, — сказал я, стягивая с себя тяжёлый бронежилет. — Флевретти, вы готовы? Отлично. А теперь все трое идём к шефу, и каждый докладывает о своём. Только честно!
Комиссар торжественно сидел в своём кабинете за столом, когда мы все трое встали перед ним навытяжку. Он подумал, почесал в затылке и указал на Чмунка:
— Сначала ты. Потом Флевретти. И закончит Брадзинский. Посмотрим, что вам удалось выяснить.
— Я обошёл шесть вигвамов и больших крепостей и говорил с пятью скво и тремя охотниками. Вот их слова. Белоснежка! Хорошая, красивая. Все охотники, говоря о ней, высовывали набок язык и тяжело дышали. Вдова вождя, мачеха Белоснежки. Вела себя достойно, скорбела по мужу, ушедшему в Страну доброй
— Отлично, я думал, что мне не придётся вас учить, сержант Брадзинский, что лучшие старосты получаются из бывших уголовников, — самодовольно усмехнулся шеф. — Теперь вы, Флевретти. Что удалось нарыть вам?
— Августа де Грие, или Мачеха, как её чаще называли в селе, слыла законопослушной гражданкой и не имела судимостей. По крайней мере, в нашем компьютере на неё ничего нет. А вот Белоснежка, или мадемуазель Лили ля Флёр, была дважды задержана в соседнем округе за распитие крепких спиртных напитков в компании подозрительных карликов. Но это было ещё полгода назад, до её совершеннолетия. Потом она, похоже, взялась за ум и больше подобных-эксцессов себе не позволяла. Почти всё, что известно про старосту, я уже рассказал ранее. Напомню лишь о его родстве с Мачехой, вернее, с мадам де Грие. Хотя скорей всего о своей родственной связи они не знали. Поэтому уверенно говорить о его интересе к предполагаемому наследству было бы слишком скоропалительно. Ну что, хорошо я поработал? Я профи, да?! Профи!
— Вы неплохо поработали. Впрочем, данную информацию можно трактовать как в пользу вашей точки зрения, сержант, так и в пользу моей, — благородно признал комиссар. — Теперь ваша очередь, Брадзинский.
— Итак, в качестве доказательства того, что это не был несчастный случай, я готов провести следственный эксперимент у вас на глазах.
— Только никаких жилетов и шлемов, — с чисто спортивным интересом встрял Флевретти.
Шеф на секунду задумался и кивнул. Что ж, я равнодушно пожал плечами, смотрите сами.
— Итак, восстанавливаем предполагаемую картину преступления. Берём грабли, кладём вот здесь, берём ведро, опускаем в него садовые ножницы концами вверх. Теперь прошу вашего внимания.
Я сделал театральный шаг вперёд, наступил на грабли, и… дикая боль от удара в лоб швырнула меня на спину. Садовые ножницы безопасно скользнули по спине, зато я здорово ушибся поясницей о днище откатившегося ведра. С трудом встал, всем видом показывая, что мне совсем не больно, и, морщась, доложил:
— Как видите, самоубиться таким образом невозможно. Уверен, что этот «несчастный случай» подстроен. Мы имеем дело с преднамеренным убийством.
Все переглянулись, и комиссар вынужденно признал:
— Очень похоже. Ну-у, теперь сравним баллы. Показания Чмунка говорят в пользу моей версии. Показания Фурфура и вам, и нам. Убедительный следственный эксперимент целиком подтвердил правоту вашей версии. Итого один — один. Думаю, можно продолжить. Я подтверждаю ваши полномочия, Брадзинский. Что вы намерены делать дальше?
— Займусь Белоснежкой. То есть мадемуазель Лили ля Флёр.
— Даю вам на это ровно один день, — подумав, решил шеф. — До этого гражданин Жюбер останется под арестом. Я продлю время его задержания, но томить его больше трёх дней без предъявления официального обвинения мы не имеем права по закону. Значит, либо послезавтра с полным пакетом улик и доказательств вы идёте к прокурору, либо мы приносим извинения задержанному, а вы пишете заявление об уходе. Устраивает?