Лазарет на перекрестке миров. Начало
Шрифт:
Татьяна покивала.
— Мне кажется, я понимаю вас. Его всем будет не хватать. А вам я благодарна. За откровенность.
Проангел что-то ответил, но странный звук перекрыл голос. Переливчатый, мелодичный и тоскующий, то низкий — горловой, то высокий — звенящий, словно колокольчик, он летел по станции, неся на белых крыльях печаль.
Татьяна замерла, ощущая, как перехватило дыхание. Проангел, нахмурившись, смотрел за нее — в бесконечность звездного пути. И кто знает, возможно, его глаза с кошачьими зрачками отслеживали в пустоте свой вектор полета?
Серафида с Крелоса пела Прощание. Татьяне незачем было спрашивать — она понимала каждый звук, каждую ноту, каждую паузу. В прощальной песне слов не было, возможно, Первая певунья вкладывала ментальное значение в физическую оболочку мелодии, но сердцу слова не требовались — оно отзывалось любовью и болью. И в том и другом был свет, а не тьма пустого пространства и холодного одиночества.
Последний звук исчез где-то в закоулках Лазарета. Татьяна отвернулась от Марвэлла, тыльной стороной ладони стирая влагу с щек. За спиной раздался шелест крыльев.
— Пора! — позвал проангел, поднимаясь.
Она отчаянно моргала, прогоняя слезы с глаз. На полдороги им встретился Ларрил — видимо шел в смотровую, предупредить. Его лицо было отстраненным, стянутым, застывшим, как маска. И Татьяна понимала его чувства, словно кончиками пальцев касалась горячей кожи. Она и сама не отказалась бы скрыть слабость и слезы, не показывать чужакам свежую боль. Однако такой выдержки как у Ларрила у нее не было и быть не могло.
В полном молчании они выстроились вдоль стен, не хватало только креллов и серафиды. Первая шлюзовая уже была открыта.
В конце коридора показалась процессия. Продолговатый синий контейнер удерживали в воздухе две гравитационные тележки. Креллы шли по двое — спереди и сзади. Серафида замыкала процессию. Голова ее была опущена, толстые губы непрерывно шевелились, словно она продолжала петь безмолвно.
Татьяна ощутила к ней искреннюю симпатию. Чувство горячей благодарности за прекрасное, полное жизни и света прощание сдавило сердце. Серафида неожиданно подняла голову и посмотрела Татьяне в глаза. И та с изумлением поняла, что услышана.
Первая тележка миновала порог.
— Стойте! — закричала Татьяна Викторовна и бросилась к контейнеру.
Обхватила руками, прижалась щекой. Постояла. Стянула с плеч белый халат и накрыла им контейнер. И отвернулась, уткнувшись лицом в стену.
Тяжелая рука опустилась на ее плечо.
— Не печалься, человек! — произнес БагДэАн, честно пытавшийся говорить тихо. — Он ушел только отсюда…
— У меня есть имя, — всхлипнула Татьяна Викторовна, не оборачиваясь. — Меня зовут Танни.
— Лу-Танни! — поправил с порога чей-то голос.
Она резко обернулась. Дуг-Кагн смотрел на нее и улыбался.
— Прощайте, дитя, получившее имя! — он хлопнул ластами и слегка наклонил голову. — Скоро мы встретимся вновь…
БагДэАн, насмешливо блеснув глазами, поспешил за ним — в чрево первой шлюзовой. Двери закрылись. Через несколько мгновений сигнальная сирена возвестила о том, что каури Дуг-Кагна отшвартовался от станции.
Страж порога покинул свой Лазарет.
Татьяна ворочалась в кровати, тщетно пытаясь уснуть. Остатки стимуляторов в крови отчаянно сопротивлялись отдыху.
Пространство вокруг Лазарета на перекрестке миров опустело. Отбыл флагман Малого звездного флота. В одни врата с ним ушли каури с Крелоса и корабли других Стражей порога. Вслед за ними отправился почетный караул с М-63.
— Я бы хотел остаться! — грустно улыбаясь, говорил Ларрил, когда они прощались на пороге. — Не хочу оставлять тебя одну…
Татьяна погладила его по щеке. Он не был возлюбленным, он был просто другом. Но за годы одиночества и этого было слишком много для нее.
— Лети со спокойным сердцем! — улыбнулась она в ответ. — Я — Страж порога сектора Див. Я справлюсь.
Ларрил внимательно посмотрел на нее.
— Из тебя выйдет хорошая Хозяйка! — заметил он. — Я буду ждать тебя на М-63.
— Я прилечу. Мне столькому нужно научиться!
— Прилетишь? — удивился проангел. — Ты же не умеешь управлять МОД?
Татьяна пожала плечами.
— Научусь.
— Я помогу!
— Конечно…
…И голову невозможно было отнять от подушки, и глаза слипались и болели, но острые мысли кололи и кололи сознание, теребили память, заставляя сердце частить. В прошлый раз, оставшись в одиночестве, она не справилась. Сдалась. В этот раз не сдастся. Или ее зовут не Лу-Танни?
Ложе тихонько закачалось в темноте, убаюкивая и согревая.
— Я не маленькая. Не надо меня укачивать! — сонно пробормотала Татьяна, сворачиваясь в клубочек и все еще шмыгая носом.
Где-то рядом запела серафида. Вплетались в ее голос серебряные переливы гитары. И тихий, ласковый и родной голос пел, растворяясь в тишине огромного неведомого мира:
На цепочке следов Снега алмазная пыль. Ожерелий жемчужных плен — Звезды… Старых сказок природы То не ложь — быль, Как и счастья разбитого тлен — Слезы. Разве можно сравнить Снег — и беды твои?… Купол неба — высокий ночной С горем? Над Землей пролетают Календарные дни, И ты в этом, чудак-человек, Не волен… …Под вуалью сплошной Кучевых облаков Улыбается тайною в ночь Месяц Беспокойный союз Из доутренних снов Убегает заранее прочь Уже в десять. Мягкой лапою мрак Загребает дома И мешает игральную кость Неба… Ветер в кресле Земли, Над Землей кутерьма, И в каких только странах Бродяга не был.