Лазарус
Шрифт:
Я встала, заметив стопку одежды у раковины рядом с двумя бутылками жидкости для полоскания рта и запакованной зубной щеткой. Я умылась. Я причесалась. Я снова прополоскала рот. И к тому времени моя голова снова была в туалете.
Снова.
И снова.
И блядь снова.
Мой желудок был в тисках как от судорог, так и от последствий рвоты. Начался озноб, и когда я убедилась, что в животе у меня ничего не осталось, я ополоснула лицо, почистила зубы и вернулась в спальню, с несчастным видом забравшись под одеяло, свернувшись калачиком на боку и дрожа.
Я
Я только наполовину осознавала, что кровать тяготит, пока меня на мгновение не вырвали из моих страданий, когда я почувствовала, как одеяла приподнялись и сильное тело скользнуло за мной, его ноги согнулись за моими, его рука скользнула по моему бедру, чтобы устроиться на матрасе рядом с моим животом.
— Я слышу, как стучат твои зубы в другой комнате, — объяснил Лаз низким голосом, успокаивающим, насколько это могло быть для моих измотанных нервных окончаний.
— Я… вся… вспотела, — сумела возразить я между дрожью, почти гипертрофированно осознавая, что все его тело прилипло к моему, и он скоро промокнет насквозь, как и я.
— Все в порядке, — сказал он, искренне, как будто он это имел в виду, но хорошо… возможно, я и испытывала настоящие мучения благодаря своему собственному пристрастившемуся телу, но я все еще была достаточно «собой», чтобы испытывать полное отвращение при мысли о том, чтобы обливаться потом из-за какого-то случайного горячего парня. — Перестань, — сказал он, крепче обнимая меня за живот, когда я попыталась отстраниться, — тебе нужно согреться, прежде чем ты сломаешь гребаный зуб от такой дрожи.
Он не ошибся. И хотя это было болезненно, моя гордость не позволяла мне оставаться в постели. — Меня сейчас стошнит, — солгала я, заставляя его руку немедленно отпустить меня, когда я влетела в ванную, хлопнув дверью.
На полу в ванной мне казалось, что я сижу на льду своим замерзающим телом, что усугублялось моей одеждой, которая насквозь промокла от пота, когда я подтянула колени к груди и попыталась не заплакать.
Попыталась.
Прошло всего две минуты, прежде чем я превратилась в абсолютное рыдающее месиво. И примерно в это же время дверь открылась, и я услышала, как Лазарус направился ко мне.
Однако он не остановился рядом со мной, а продолжил двигаться в сторону душа, протягивая руку и включая воду. Я слышала, как наполняется вода, испытывая почти неприятное облегчение при мысли о горячей ванне, о чем угодно, лишь бы избавиться от лихорадки и озноба.
Однако, чего я не ожидала, так это того, что Лазарус вернулся ко мне, наклонился, притянул меня к себе и отнес в ванну, где опустил нас обоих в нее полностью одетыми.
— Полагаю, это решит проблему, — сказал он мне на ухо, откидываясь назад, передвигая меня так, чтобы моя спина оказалась у его груди, его рука обхватила мой живот, как якорь.
Вода была обжигающей, слишком горячей, чтобы быть
— Зачем ты это делаешь? — услышала я свой вопрос, не осознавая, что даже подумала об этом, прежде чем он сорвался с моих губ.
Позади меня его грудь расширилась, когда он сделал глубокий вдох и медленно отпустил его, его свободная рука, которая не была на моем животе, поднялась, чтобы убрать волосы за ухо.
— Ты веришь в знамения? — странно спросил он.
— Как неопалимая купина (прим.перев.: Неопалимая купина — в Пятикнижии: горящий, но не сгорающий терновый куст, в котором Бог явился Моисею, пасшему овец в пустыне близ горы Синай. Когда Моисей подошёл к кусту, чтобы посмотреть, «отчего куст горит огнём, но не сгорает» (Исх. 3:2), Бог воззвал к нему из горящего куста, призвав вывести народ Израиля из Египта в Обетованную землю. В христианстве Неопалимая купина — один из ветхозаветных прообразов, указывавших на Богоматерь)? — спросила я, слегка улыбнувшись.
— Может быть, не так драматично, но в принципе да.
Серьезно?
На самом деле я не была уверена. Лично я не думала, что у меня когда-либо был такой опыт, но я знала многих людей, которые твердо верили в них. Например, когда моя подруга в старших классах обсуждала «идти до конца» со своим парнем, а затем упала и сломала ногу в трех местах только для того, чтобы узнать, что он уже переспал со всеми девушками в ее команде. Или как коллега однажды сказала мне, что она ехала поздно ночью, и перед ней выехал грузовик с кучей дорожных знаков, указывающих на пункт назначения, самый заметный из которых гласил «притормози», и она по какой-то причине прислушалась к совету, прежде чем грузовик свернул и внезапно темная фигура перебежала дорогу, и, если бы она не притормозила, она, вероятно, сбила бы его и убила.
Так что, возможно, там были какие-то знаки.
Для других людей.
— Наверное, — сказала я, пожимая плечами.
— Ты верующая? Ну или по крайней мере тебя воспитывали в ней?
— В детстве я ходила в воскресную школу, — призналась я, опустив тот факт, что я потеряла свою веру где-то в средней школе и так и не вернула ее.
— Ты помнишь, кем был Лазарь? — спросил он, заставляя меня потратить минуту, чтобы попытаться вспомнить это имя.
— Человек, которого Иисус воскресил из мертвых, — предположила я, примерно на девяносто процентов уверенная, что это было правильно.
— Ммм, — пробормотал он, его пальцы больше не заправляли мои волосы, а двигались вверх и вниз по моей руке так, что от них было так хорошо, как не должно было быть, но было. Я почти хотела обвинить тот факт, что я просто чувствовала себя ужасно в целом и что было приятно чувствовать что-то, что не было болью или ощущением ползания. Но большая часть меня, возможно, думала, что в этом есть что-то большее. — Лазарь был последователем Иисуса, и он был болен, и его сестры послали Иисусу весточку, чтобы попытаться исцелить его. Только когда он появился, он уже умер и был в своей могиле в течение четырех дней.