Лазоревый день. Книга вторая
Шрифт:
Эвелин всё делала тщательно, не торопясь. Откупорила капсулу, подготовила образец. Манипулятор ввёл решетчатую пластинку в вакуум-камеру. Ещё минута, чтобы настроить, и… Молекула ДНК в ядре клетки выглядела так же, как в предыдущей пробе. Двойная спираль, никакого чуда. Чувствуя, как холодеет спина, Эвелин принялась перебирать одну за другой все клетки, попавшие на плёнку. Следов странных пульсирующих ниточек не было.
Диллард наконец не выдержал:
— Эва, что происходит?
Если бы она знала, что происходит! Или ничего и не было, лишь игра воспалённого мозга, галлюцинация?
Она растеряно показала на артефакт:
— Вот. Так выглядела молекула ДНК кхира полчаса назад.
Командир подвинул второе кресло, уселся рядом за терминал. Несколько раз прокрутил файл от начала до конца на разных скоростях. Эвелин насторожено молчала, готовая выслушать его комментарии или ответить на вопросы. Однако реакция Дилларда заставила растеряться:
— И что с этой ДНК не так?
— Но… Вы сами не видите? Вот здесь и здесь. Вот отлично видно! — Она принялась прокручивать, останавливая на самых выразительных кадрах. — Тройная спираль! Это же революция в генетике! Такого нигде никогда никто не встречал! Такое в принципе существовать не может.
— Конечно не может. Это дифракция электронов. Ты плохо настроила микроскоп. Видишь, изображение какое размытое получилось. Или поломка. Давай вызову Альфреда…
— Нет, не дифракция! Я тоже так подумала сначала и всё перепроверила. Смотрите, размыта лишь эта нить, остальная часть хромосомы чётко просматривается.
Диллард недоверчиво пожал плечами.
— Тогда повтори эксперимент. Давай опять эту кровь, которую ты смотрела. Вместе ещё раз проверим.
— Я так и хотела сделать, но теперь там ничего нет! Третья нить исчезла, растаяла! Несмотря на то, что пробу я хранила в стасисе. — Эвелин потеряно уставилась на командира. — Свен, какое вещество невосприимчиво к стасис-полю?
Диллард приподнял брови, показывая изумление таким школярским вопросом.
— Эва, ты шутишь? Любая материя для стасис-поля просто набор кварков. Твои образцы сохранились в нём в своём первозданном виде, будь уверенна. К тому же ты эту кровь вдоль и поперёк изучила. Почему же только сегодня заметила? Нет, это неполадка в микроскопе, однозначно.
Довольный своим последним аргументом, Диллард победно улыбнулся. Кэри не знала, что и сказать. Понимала, поведение командира вполне объяснимо. Если очевидный факт противоречит общепризнанной теории, то тем хуже для факта. И вообще, наука не признаёт экспериментов, которые не удаётся повторить.
Диллард встал. Успокаивающе похлопал её по плечу:
— Не расстраивайся, починим сейчас твой микроскоп. Ты из-за этого ужинать не пошла, голодная до сих пор? Беги поешь, я Слэйна вызову, пусть покопается. А завтра возьмёшь у ачи свежей крови, и проверим её на исправном приборе.
Эвелин решилась:
— Командир, это не кровь ачи. Это кровь Тассит.
Теперь пришло время Дилларду растеряться:
— Тассит? Откуда она у тебя?
Пришлось сознаться во всём. Рассказать о ферментах-защитниках, о своей гипотезе. Об авантюрной вылазке на четвёртый ярус за биологическими образцами. Диллард слушал молча, и с каждой фразой лицо его мрачнело. Чтобы хоть как-то оправдаться, Эвелин бодро подытожила:
— Аборигенка не пострадала, даже не поняла, отчего упала в обморок. Очнётся, поудивляется и скоро забудет. Зато моё предположение полностью подтвердилось! Независимо от того, что происходит с кровью туземцев, мы сделали выдающееся открытие. Когда мы расшифруем механизм этой защиты, нам больше не нужны будут ни вакцины…
— Показывай, — перебил её Диллард, усаживаясь обратно к терминалу.
Эвелин начала успокаиваться. Если нагоняй не последовал сразу, значит, есть надежда, что нарушение приказа будет спущено на тормозах. Да и кто посмеет налагать дисциплинарное взыскание на автора такого открытия? Она прокрутила перед командиром весь ход эксперимента от распада молекул белка до формирования полноценного фермента. Когда всё закончилось, Диллард ошеломлённо пробормотал:
— Получается, если мы начнём есть эту их кашу…
— …то защитные скафандры нам не понадобятся. Не нужно выращивать штаммы, создавать вакцины, чтобы приспособиться к жизни на других планетах, — быстро продолжила его мысль Эвелин.
— Эта штука делает любой организм невосприимчивым к болезням. У них, вероятно, и раны сами собой затягиваются. Наверное, они даже не стареют? Что если они бессмертны?
Диллард вопросительно уставился на биолога. Та неуверенно пожала плечами. Об этом аспекте своего открытия она не задумывалась.
Неожиданно Диллард засмеялся. Громко, отрывисто и как-то нехорошо:
— Дикари… примитивное племя… заря цивилизации… бронзовый век…
Так же внезапно, как начал смеяться, он и остановился. Отодвинул девушку от пульта, сам нашёл файл с молекулой ДНК. В этот раз прокручивал медленно, напряжённо всматриваясь в каждый кадр. Эвелин показалось, что его губы дрожат, когда он снова заговорил:
— Да, «бронзовый век»… За сколько они эту штуку настроили на Арояна и его подругу? За месяц? А мы тысячи лет служим кормом микробам и вирусам, и ничего с этим сделать не можем.
Вещи, о которых говорил командир, были очевидны. Но Эвелин никак не могла понять, куда он клонит. Ей вообще была непонятна интонация Дилларда. Непонятна и неприятна. Чтобы поставить всё на свои места, она твёрдо заявила:
— Но теперь с этим будет покончено. Благодаря нам, нашему открытию! Это перевернёт всю иммунологию. Мы научимся синтезировать это вещество, начнём производить в необходимых количествах…
Командир оторвал взгляд от экрана, пристально посмотрел на неё. Пристально и слегка презрительно.
— Думаешь, наши женщины сумеют «перенять» у туземок их дар? Или нам придётся разводить кхиров?
— Я совсем не это имела в виду! — вспылила девушка.
— Эва, тебе не приходило в голову, что два феномена, которые ты открыла, связаны между собой? Что чудесные свойства молока — вовсе не игра эволюции?
Нет, увязать два открытия в одно Эвелин пока не догадалась. Но если Диллард и прав, что это меняет? И что означает — «не игра эволюции»? Не Господь же сделал такой подарок дикарям-язычникам?