Le Foot. История французского футбола
Шрифт:
К 1924-му году стало очевидно, что на победу в олимпийском турнире сборная Франции не претендует. Но дать ей опозориться организаторы тоже не могли. Во-первых, необходимо было поддерживать престиж страны, героически выстоявшей в Первой мировой, во-вторых, были и чисто экономические соображения, ведь ранний вылет хозяев очень больно ударил бы по кассовым сборам.
ФФФ вновь нашла для главной команды страны британского менеджера. На этот раз сборную возглавил Чарльз Гриффитс. В 1920 году он возглавлял сборную Бельгии и выиграл с ней “золото”, так что выбор выглядел вполне логичным. Да и с французским футболом англичанин был знаком не понаслышке, ведь с 1923 года он работал тренером-консультантом в лилльском “Олимпике”. Правда, из этого клуба Гриффитс в сборную никого не взял, зато пригласил представителей сразу пятнадцати других команд. Тон задавали игроки “Ред Стар”, “Сета” и парижского “Олимпика”,
Жеребьевка хозяевам сильно благоволила. 1/16 финала французы прошли автоматически, а в 1/8 получили в соперники скромную сборную Латвии. Балтийские дебютанты бились как львы, но разница в уровне была слишком велика. Франция выиграла со счетом 7:0, хет-трик оформил игрок “Марселя” Эдуар Крю. Команды из балтийских республик на том турнире так и не забили: литовцы проиграли Швейцарии со счетом 0:9, а эстонцы проиграли в квалификации команде США (0:1).
В четвертьфинале “трехцветные” попали на загадочную сборную Уругвая. Ее выступление на Олимпиаде-1924 вполне могло бы стать темой для отдельной книги, ведь именно в Париже европейцы впервые серьезно познакомились с футболом Латинской Америки. До этого он жил своей жизнью и, как выяснилось, развивался несколько иначе, чем европейский. Если в Старом Свете все бездумно копировали старый добрый английский “бей-беги”, считая, что ничего лучше в этой игре придумать невозможно, то латиноамериканцы делали ставку на игру в пас, специфическую технику и “маленькие футбольные хитрости”. А иногда не такие уж и маленькие. Когда тренер уругвайцев Эрнесто Фиголи узнал, что на тренировку его команды пришли посмотреть представители сборной Королевства сербов, хорватов и словенцев, с которой “селесте” предстояло сыграть в 1/8 финала, он велел своим игрокам тренироваться так, будто они играют в футбол первый раз в жизни. Уругвайцы все занятие путались в ногах, наступали на мяч, сталкивались друг с другом, падали и несколько раз начинали драться. Балканские разведчики были довольны увиденным и сообщили тренеру Тодору Секуличу, что к матчу с таким сбродом можно вообще не готовиться, югославы разнесут их в щепки одной левой. Секулич поверил, а через два дня с открытым ртом наблюдал, как “сброд” громит его перспективную команду со счетом 7:0.
Стопроцентных доказательств того, что организаторы подгоняли турнирную сетку под французов, у нас нет. Но очень похоже, что так и было (пропуск круга, потом Латвия…), и тогда тоже получается довольно смешно, потому что выбирая в соперники Уругвай чиновники выбрали худший из возможных вариантов. Гости из-за океана разгромили сборную Франции со счетом 5:1 и спокойно продолжили путь к олимпийскому золоту. И, строго говоря, к званию чемпионов мира – ФИФА подтвердила, что присваивает олимпийскому турниру этот высокий статус, так что в Уругвае по сей день считают, что их сборная не двукратный, а четырехкратный чемпион планеты, добавляя к победам 1930-го и 1950-го олимпийское золото 1924-го и 1928-го. Парижский триумф ценится в Уругвае так высоко, что одна из трибун нового стадиона “Сентенарио”, построенного в Монтевидео специально к чемпионату мира-1930, получила название “Коломб” – в честь арены, на которой прошел финальный матч тех Игр.
Руководство ФФФ сочло вылет от Уругвая провалом. На жесткую оценку не повлияло даже то, что загадочные латиноамериканцы в итоге выиграли турнир, а сборная Франции стала одной из двух команд, которые смогли Уругваю хотя бы забить. Впрочем, недовольство руководства пошло футболу Республики только на пользу, ведь в целях развития игры наконец-то был запущен чемпионат страны. Пусть пока и любительский.
Сборную же после Олимпиады продолжало лихорадить. В 1925 году она провела три матча и все три проиграла с эпичным суммарным счетом 2:14 (0:7 от Италии, 0:4 от Австрии, 2:3 от Англии). В 1926-м выступали получше, но все равно ухитрились получить унизительные 0:4 от слабенькой в те годы Португалии. Ну а 1927-й получился и вовсе шокирующим – 1:4 от Испании, 0:6 от Англии и 1:13 (!) от венгров. И это пока еще совсем не те венгры, что будут разрывать планету в пятидесятые.
От амстердамской Олимпиады-1928 никто во Франции ничего хорошего не ждал. Сборную доверили шотландскому тренеру Питеру Фармеру, который ранее неплохо поработал с “Марселем” и “Торино”, но даже он честно предупреждал, что дальше второго раунда “трехцветным” не забраться. Тем более по сетке во втором раунде светил
Перед амстердамской Олимпиадой разразился серьезный скандал, связанный с тем, что во многих странах уже был легализован профессионализм. Представители таких стран логично хотели включать в составы своих сборных профессионалов, но олимпийский комитет, живший строго по заветам Кубертена, стоял насмерть. В итоге профи на Игры так и не пустили, что породило дискуссию о необходимости создать отдельный от Олимпиад турнир, на котором будут играть действительно сильнейшие. Как обычно, за хорошей идеей стояли французы – о размежевании с Олимпиадами первым заговорил Анри Делоне, а всю практическую работу по организации первого чемпионата мира взвалил на себя Жюль Риме.
Заявки на проведение первого мундиаля подали Испания, Италия, Швеция, Нидерланды и Уругвай. Самый внятный бизнес-план предложили уругвайцы – они пообещали новый стадион, бесплатные проживание и кормежку, а также убедили ФИФА, что турнир станет важной частью намеченных на лето 1930-го торжеств в честь столетия уругвайской независимости. Кроме того, уругвайцы намекнули, что уже дважды приезжали на турниры в Европу и пора бы им хоть раз сыграть против европейцев дома.
Планировалось, что в чемпионате примут участие 16 сборных, но с этим сразу начались проблемы. Если латиноамериканские команды подали заявки моментально, то в Европе особого энтузиазма насчет нового турнира поначалу не было. За многие сборные играли любители, которые зарабатывали деньги отнюдь не футболом и позволить себе сорваться на месяцок в Уругвай просто не могли.
Можно смело сказать, что если бы не Жюль Риме, то первый мундиаль либо не состоялся бы, либо прошел бы в скучном формате “Южная Америка + США и Мексика”. Развивший бешеную активность Риме договорился с бельгийцами и югославами, дожал внезапно заартачившихся соотечественников, а также провел красивую спецоперацию и выбил поездку для сборной Румынии. Игроков этой команды поначалу не хотели отпускать на турнир работодатели, но Риме откуда-то знал любовницу румынского монарха Кароля II Магду Лупеску, которой король отказывать не умел. Все футболисты сборной Румынии получили месячный отпуск.
Везти сборную Франции на чемпионат мира должен был глава технической комиссии ФФФ Гастон Барро, еще до войны поигравший за парижские “Стандард” и “Клуб франсез”. Но Барро был профессором столичной Академии музыки и покинуть страну на целый месяц не мог, ведь в июле он должен был принимать экзамены. В итоге формальным тренером сборной стал глава делегации Рауль Кодрон, а по факту все решения по составу игроки принимали коллегиально.
Барро был главной, но не единственной потерей сборной. В Уругвай так и не смог поехать один из лучших французских футболистов того времени Мануэль Анатоль. Он был натурализованным испанцем, а в сезоне-1928/29 даже поиграл за мадридский “Реал”. В сборной он отвечал за стандарты, а весной 1930-го забил роскошный мяч со штрафного в ворота швейцарцев (3:3). Анатоль очень хотел на чемпионат, но работодатель сразу дал понять, что эту странную мечту парню лучше забыть. К сожалению, любовницу этого работодателя Жюль Риме не знал.
В итоговую заявку сборной попали 16 человек. Число казалось оптимальным – брать больше на три матча не имело смысла, брать меньше было слишком рискованно. В том, что матчей будет ровно три, никто не сомневался – из группы выходил только победитель, а французы получили в соперники олимпийских вице-чемпионов из Аргентины. Кроме того, перед выездом на мундиаль “трехцветные” проиграли Бельгии (1:6), Чехословакии (2:3) и Шотландии (0:2). Особых причин для оптимизма не было.
Пять футболистов представляли парижский “Расинг” – финалиста Кубка Франции-1930 (тот самый финал, после которого президент “Сета” Жорж Байру побежал целовать траву). Из “Сета”, кстати, никто не поехал, а второе место после “Расинга” занял “Сошо”, делегировавший в Уругвай четверых игроков. Это вполне объяснимо, ведь президенты “Расинга” и “Сошо” Жан-Бернар Леви и Жан-Пьер Пежо были сторонниками профессионализма и открыто платили игрокам своих команд, так что играли за них только лучшие. Кроме того, профессионалам элементарно проще было отправиться на край света, ведь внутренние соревнования на время чемпионата мира были остановлены и работодателям эти игроки, в принципе, были не нужны.