Лебедь и дракон

Якобсон Натали Альбертовна

– - И поэтому разоткровенничался перед смазливой девчонкой, - тут же парировал колдун.
– Было глупо с твоей стороны назначать ее своим казначеем. Еще чуть-чуть и ты бы сам стал прислуживать ей.

Эдвин пропустил оскорбление мимо ушей. За время, проведенное в подземной тюрьме, он успел привыкнуть к вспышкам ярости своего наставника. Теперь ему не хотелось ни спорить, ни возражать, ни даже применять силу. Гордое молчание в ответ на угрозы было бы самой обидной насмешкой над бывшим господином. К сожалению, Эдвину не всегда удавалось держать язык за зубами. Долгое общение с волшебными пряхами помогло ему пройти всю школу

злословия, и теперь он мысленно посылал проклятия в адрес всех лицемерных красавиц, когда-либо ходивших по земле.

– - Все леди - притворщицы, - с готовностью кивнул горбун, уловив его мысли.

– - И даже моя лживая, маленькая птичка, - нехотя согласился Эдвин.
– Я хотел отпустить ее, но передумал. Поймаю ее и притащу назад. Пусть злится и причитает. Она не первая будет плакать по воле дракона.

– - Вполне во вкусе вашего высочества позволить лебедю выцарапать себе глаза, - шутливо поклонился горбун.
– Учтите, мой принц, эта красавица перебьет всю посуду, если не посадить ее под замок.

Колдун рассмеялся собственной шутке, подскочил к настенному зеркалу и стал деловито расправлять свою мантию. Эдвин, напротив, застыл в одной позе, как мраморное изваяние. Он стал еще бледнее, чем раньше, даже кудри, стянутые на затылке черной лентой, казалось, поблекли. Лишь один локон, спадавший на щеку, по-прежнему вился, как золотая змейка, напоминая о былом великолепии и не давая юному магу окаменеть. Хотя сейчас Эдвин хотел бы сам обратиться в мрамор, стать немым и безучастным. В царстве статуй нет места жизни. Надо было сделать Розу одной из этих скульптур и укрыть замок вечной метелью, чтобы ни человек, ни эльф не мог бы больше проникнуть сюда.

– - Я превращу ее в белый мрамор и поставлю на том пьедестале. Она будет самой совершенной из моих скульптур, - выйдя из транса, прошептал Эдвин.
– -Дракон должен со всеми поступать жестоко. Вы представляете себе дракона, который влюблен в статую и ревниво охраняет ее от всего, даже от лучей солнца.

Колдун тяжело вздохнул, видимо, сделав про себя плачевный вывод о душевном и умственном состоянии своего соперника.

– - Что ж, ты всегда слыл ценителем искусства, - вслух произнес он. Придирчиво осмотрев библиотеку, он заметил столько редкостных и волшебных вещиц, сколько вряд ли можно было найти на всем острове колдунов. В то время, как магам приходилось ютиться в скалах или невзрачных постройках, покои замка утопали в роскоши. Да и замок сам по себе был шедевром архитектуры. А его хозяин был на редкость красив и на удивление изобретателен. Кто, кроме Эдвина, мог настолько овладеть колдовством, чтобы заставить работать на себя и смертных, и бессмертных деятелей искусства. Сколько горбун ни старался, а не мог припомнить такого волшебника, ради которого эльфы работали с кистью и палитрой художника, с резцом скульптура или пером поэта, а феи становились бы актрисами в театре, отстроенном теневыми зодчими и оживленном музыкой никсов, смирно сидящих в оркестре.

Эдвин превзошел всех магов. Как ему только удалось заставить всех этих непокорных существ плясать под свою дудку. В своей стране дракон умел проводить умную политику. В конце концов, он настолько очаровал жителей империи, что они избрали его своим господином.

Лучше было иметь его в числе своих союзников, чем врагов. Препятствие к перемирию состояло в том, что Эдвин не мог забыть ни многочисленных обид,

ни нарушенной клятвы. Власть и величие венчали чело дракона, а по сердцу, как яд, растекалась жажда мщения.

В коридоре послышалось легкое движение. Тихое пение пронеслось мимо ряда скульптур. Мраморная муза шевельнулась, отложила в сторону ручное зеркальце и бубен, и хотела сойти с постамента, чтобы что-то рассказать своему хозяину. Заметив это, горбун извлек из кармана мешочек с порошком и проворно заковылял по направлению к ожившему изваянию. Всего одной щепотки порошка хватило, чтобы муза застыла в той позе, в которой стояла. Эдвин не обратил внимания на выходку гостя лишь потому, что черная меланхолия начала затуманивать его мозг. Вместе с печалью в душе вспыхнула злоба. Впервые юный чародей вспомнил о таких чувствах, как обида и ревность. Перед ним на столе лежала изящная, женская корона, в которой недоставало одного камня, а в кулаке был бесцельно зажат лоскут от бархатного кафтана.

– - Ротберт, - Эдвин впервые за долгие годы назвал имя, которое раньше не смел произнести, будто один его звук мог принести несчастье.

Колдун презрительно хмыкнул, услышав свое имя без привычного княжеского титула, но спорить не стал. Кто сейчас, столько лет спустя, помнит о князе, ставшим чернокнижником? Остались только два свидетеля ужасающих событий, император - дракон и вечно юная королева.

– - Я больше ни ваш ученик, ни робкий испуганный наследник мрачного мага. Теперь я сам себе хозяин, - в голосе Эдвина зазвучали угрожающие нотки.
– Нет смысла больше оттягивать начало первого боя. Зачем хитрить и подсылать ко мне лазутчиков? Война так война. А там посмотрим, кто первым объявит капитуляцию.

– - Ты считаешь, что у тебя хватит сил, чтобы сразиться со мной?

– - Сражение с вами, это вопрос ни силы, а хитрости, - дерзко ответил Эдвин.
– Тот, кто строит козни против бывших союзников, конспирации ради превращается в коршуна и предпочитает нападать из-за угла, никогда не посмеет вступить в открытый бой.

– - Ты хочешь оскорбить меня?
– гневно воскликнул Ротберт. Сказанное задело его до глубины души.
– Ты, который принимал у себя смертных гостей и нарушал все запреты.

– - Нет. Я просто пытаюсь открыть вам глаза на правду, - совершенно спокойно возразил Эдвин.
– Да. Я нарушил все установленные мною же законы, рассказав свою историю смертной девушке. Однако я не стал приукрашивать истину и восхвалять собственную персону, как это сделали бы вы.

Горбун недовольно фыркнул. Он-то пришел посмеяться над обманутым соперником, а выходит, что тот сам решил подколоть его самолюбие. Будто уловив мысли обидевшегося колдуна, мраморная богиня в темной нише жеманно расправила плечи после долгого сна и оглушительно расхохоталась.

– - Неужели ты не можешь призвать этих мраморных и алебастровых идолов к порядку?
– горбун указал на длинную череду бюстов и скульптур.

– - Зачем?
– равнодушно пожал плечами Эдвин.
– Они ведь не солдаты, которые подчиняются муштре. Да, они погружаются в дремоту и просыпаются при звуках чужих голосов, как самые добросовестные часовые, но никогда не станут слушаться грубых приказов.

И опять в красивом голосе послышалась издевка. Ротберт чуть не кинулся на него с кулаками, но одумался и взял себя в руки. В конце концов, преимущество силы всегда на стороне дракона.