Лебеди Леонардо
Шрифт:
Изабелла гадала, не сошла ли Беатриче с ума. Или она действительно думает, что Франческо все равно, на чьей стороне воевать? Неужели Беатриче считает, что он предаст венецианцев ради ненавистных французов?
— Я не могу давать обязательств от имени мужа, как, впрочем, и ты. Однако не понимаю, как он может сражаться на стороне французов, являясь главнокомандующим венецианской армии? Венеция не позволит втянуть себя в этот конфликт.
— Он может разорвать контракт с венецианцами. Франческо может стать наемником, кондотьером, сражаться за деньги. Уверяю тебя, мы не поскупимся.
— Беатриче, я не знаю, что ответит Франческо, но я боюсь за
— Изабелла, неужели на моем месте ты не хотела бы, чтобы однажды твой сын стал миланским герцогом?
Вот, значит, как. В груди Беатриче драконовым пламенем горит материнское честолюбие. Славная девочка, не знавшая большей радости, чем скакать весь день на добром пони, превратилась в Олимпию, лелеющую честолюбивые мечты о будущем Александра, или преступную Ливию, готовую на все ради Тиберия. Изабелла не верила своим ушам. Впрочем, Беатриче не первая в этом ряду. Историю усеивали трупы тех, кто посмел встать на пути матерей и их первенцев мужского пола.
Прощаясь с сестрой, Изабелла махала рукой и посылала воздушные поцелуи. Когда последний буцентавр пропал из виду, улыбка сбежала с лица, а губы словно налились свинцом. Изабелла упала в кресло и погрузилась в тяжелые думы. Фрейлина бросилась к ней, но Изабелла прогнала ее. Маркизе не терпелось снова оказаться дома под защитой крепких стен Мантуи. От усталости и утомления ей казалось, что лодка плывет сквозь черную патоку. Поскорее бы оказаться в спасительной темноте собственной спальни! На тело давила тяжесть, тонкие руки и пальцы бессильно свисали с подлокотников.
Пока лодка несла ее домой, к Франческо, который наверняка придумает, как противостоять грядущим бедствиям, мысли, которые Изабелла упорно гнала от себя, снова начали терзать ее мозг. Как давно Лодовико задумал все это? Такое решение не могло стать плодом одной бессонной ночи. Неужели за ухаживаниями Лодовико всегда таилось только желание заставить Изабеллу плясать под свою дудку, когда придет время и ему понадобится помощь ее мужа?
«Неужели все мы, — вопрошала себя Изабелла, — лишь пешки в изощренной шахматной комбинации, которую задумал Лодовико?»
Черный цвет кожи эфиопов не есть результат солнечных лучей. Черные дети рождаются от черных родителей. Если чернокожие смешиваются с белыми, их потомство рождается серым.
Это означает, что Аристотель не прав. Женская матка не пассивна, являясь лишь почвой для семени мужчины. Материнское, так же как и отцовское, одинаково влияет на эмбрион.
ГЛАВА 6
L'IMPERATORE
(ИМПЕРАТОР)
Изабелла преклонила колени на деревянной скамье, поставленной для нее монахами. Она никогда не любила этот мрачный, похожий на пещеру храм с его стылым воздухом, массивными мраморными колоннами и зловещим эхом, которое приходило неизвестно откуда и блуждало вокруг нее, словно насмехаясь. Изабелла пришла в собор Дуомо, чтобы поклониться памяти Джана Галеаццо, который ныне покоился в фамильном склепе рядом с другими представителями династий Висконти
В этот январский день внутри было холоднее, чем снаружи. Поистине сие величественное здание с готическими шпилями, склепами и алтарями, хранящими легендарные сокровища, было возведено, чтобы умилостивить гнев Божий. Любящий и всепрощающий Бог-Отец, который пожертвовал своим Сыном ради искупления грехов человечества, никогда не поселился бы в таком доме. А вот разгневанному Создателю, карающему греховную паству, отвергшую его дары, храм пришелся бы по душе. Изабелла гадала, кто больше способен вызвать Божий гнев: юный герцог, погрязший в пьянстве и разврате, или тот, кого злые голоса обвиняли в его смерти? Утолит ли Божий гнев та пышность, с которой Лодовико и его предшественники на протяжении столетий украшали храм, когда наступит его время предстать перед Божьим судом?
Изабелла прочла уже все молитвы о вечном упокоении герцога: «Отче наш», «Радуйся, Мария» и «Слава Отцу». Над последней бусиной она помедлила. Как примет Господь несчастного распутника, так рано представшего перед ним? С чем предстоит столкнуться Джану Галеаццо — с Божьим гневом или прощением? Изабелла понимала, что ответ выше ее разумения, но ее всегда занимал вопрос — как вершится Божий суд? Она уже прочла молитву в память матери — храни Господь ее нежную душу! Герцогиня Леонора покинула этот мир год назад. Расстояния не позволили дочерям присутствовать при печальном событии, но всю зиму Изабелла и Беатриче в память о герцогине носили муаровые платья с длинными глухими рукавами, тяжелые бархатные плащи и белые батистовые вуали, которые спускались с высокого черного чепца.
Изабелла сложила ладони и взмолилась о том, во что уже перестала верить. Она просила Бога, чтобы он открыл ее сердце для любви к маленькой дочери. Малышка родилась вскоре после смерти герцогини, поэтому ее назвали Леонорой. Разве не оскорбляло память герцогини то, что ее дочь не находила в своем сердце материнской любви? Изабелла так страстно мечтала о сыне, что, когда родилась девочка, так и не смогла смириться с этим.
— Что плохого в девчонках? — удивлялся Франческо. — Ты сама родилась девочкой, Изабелла. Главное, что ребенок будет здоровым и красивым, как ты.
Франческо мог разгневаться, когда вместо ожидаемого наследника жена родила ему дочь, но он только обрадовался. Это не помешало Изабелле спрятать золоченую колыбельку, которую лучшие феррарские мастера изготовили по заказу герцога Эрколя для ее первой дочери, и вместе с колыбелькой до времени похоронить свои материнские чувства. Она верила, что вспомнит о них, когда придет время родить сына. Изабелла велела нянькам никогда не наказывать малютку. Леонору облачали в лучшие платья и кружевные чепчики с жемчугами, закармливали сладостями и баловали, если малютка капризничала. Все эти нежности должны были скрыть то, что Изабелла не находила в тайниках своего сердца места для маленькой Леоноры. Она отлично понимала разницу между чувствами, с которыми Беатриче прижимала сына к груди, и своими. Изабелла молилась, чтобы со временем Бог помог ей преодолеть холодность к дочери.