Лебединая песнь

Robert McCammon

SWAN SONG

Copyright © 1987 by the McCammon Corporation

All rights reserved

Публикуется с разрешения автора и его литературных агентов, Donald Maass Literary Agency (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия).

Издательство АЗБУКА®

«Когда-то

давным-давно нам понравилось играть с огнем», – чиркнув спичкой, подумал президент Соединенных Штатов.

Собираясь разжечь трубку, он уставился на ожившее между пальцами пламя, зачарованный его цветом. Пока оно разгоралось, ему привиделась пылающая башня высотой в тысячу футов. Она вихрем кружилась над любимой им страной, уничтожая на своем пути большие и малые города, испаряя реки, разметая в руины фермы и вздымая в черное небо пепел семидесяти миллионов человеческих тел. Завороженный страшной картиной, президент смотрел, как пламя охватывает спичку, и сознавал, что в этой миниатюре заключена двойная сила – созидания и разрушения. Огонь мог варить пищу, освещать темноту, плавить железо – и обращать в пыль человеческую плоть. В центре пламени открылось нечто, похожее на маленький немигающий алый глаз, и президент едва не закричал. Этой ночью он очнулся в два часа от кошмара – приснилось сожжение жертв; он заплакал и не мог остановиться. Первая леди пыталась успокоить его, но он продолжал дрожать и всхлипывать, как ребенок. До рассвета он снова и снова просматривал в Овальном кабинете карты и сверхсекретные донесения, однако все они говорили об одном: первый удар…

Пламя обожгло пальцы. Он потряс спичкой и бросил ее в пепельницу, украшенную рельефом президентской печати. Тонкая струйка дыма закрутилась по направлению к вентиляционной решетке.

– Сэр? – сказал кто-то.

Президент поднял взгляд на группу незнакомцев, сидевших в так называемой Ситуационной комнате Белого дома, увидел перед собой подробную карту мира на экране компьютера и множество телефонов и мониторов, расположенных полукругом, как на пульте управления истребителем. Ему очень захотелось, чтобы Бог посадил на его место кого-нибудь другого, а он снова стал бы просто сенатором и не знал всей правды о реальности.

– Сэр?

Он провел ладонью по лбу. Кожа оказалась липкой.

«Хорошо бы погрипповать», – подумал он и чуть не засмеялся от этой абсурдной мысли.

«У правителей не бывает отпуска по болезни, – напомнил ему внутренний голос, – ведь считается, что они не болеют».

Попытавшись сфокусировать взгляд на гостях за овальным столом, он высматривал, кто же обратился к нему. Все наблюдали за ним. Вице-президент, нервный и стеснительный. Адмирал Нэрремор, прямой как шомпол, в форме, украшенной на груди пригоршней наград. Генерал Синклер, резкий и настороженный, с глазами, похожими на два кусочка голубого стекла на грубо вылепленном лице. Министр обороны Хэннен, похожий на добродушного дедушку, но известный и пресс-службе, и своим помощникам как Железный Ганс. Генерал Чивингтон, ответственный сотрудник военной разведки по вопросам военной мощи Советов. Председатель Комитета начальников штабов Бергольц, со стрижкой ежик, подтянутый, как обычно в темно-синем костюме в полоску. Плюс несколько других военных чиновников и советников.

– Да? – спросил президент Бергольца.

Хэннен потянулся за стаканом воды, отпил из него и сказал:

– Сэр, я спрашивал, могу ли продолжить.

Он постучал пальцем по странице раскрытого доклада, с которым выступал.

– Ах… – выдохнул президент. «Моя трубка погасла, – подумал он. – Разве я ее только что не раскурил?»

Посмотрев на лежавшую в пепельнице обугленную спичку, он не смог вспомнить, как она туда попала.

На мгновение он мысленно узрел лицо Джона Уэйна в сцене из старого черно-белого фильма, который видел в детстве. Герцог говорил что-то о точке невозврата.

– Да, – одобрил президент, – продолжайте.

Хэннен бросил быстрый взгляд на сидевших вокруг стола. Перед каждым лежала копия доклада, а также сводки шифровок, только что поступивших по каналам связи от НОРАД [1] и САК [2] .

– Меньше трех часов назад, – сообщил Хэннен, – последний из наших действующих спутников типа «Небесный глаз» был поврежден

над территорией СССР. Мы потеряли все наши оптические датчики и телекамеры и, как в случаях с шестью предыдущими сателлитами, полагаем, что этот был уничтожен наземным лазером, расположенным, вероятно, около Магадана. Через двадцать минут после того, как был ослеплен «Небесный глаз – семь», мы применили лазер «Мальмстрем», чтобы вывести из строя советский спутник, пролетавший над Канадой. По нашим данным, у них все еще остаются два исправных: один в данный момент находится над северной частью Тихого океана, а другой – над ирано-иракской границей. НАСА пытается восстановить второй и третий «Небесный глаз», а остальные – уже просто космический утиль… Все это означает, сэр, что приблизительно три часа назад по восточному времени, – Хэннен поглядел на электронный циферблат, украшавший серую стену кабинета, – мы ослепли. Последние фотографии поступили в восемнадцать часов тридцать минут, когда сателлиты были над Елгавой.

Он включил микрофон и сказал:

– «Небесный глаз – семь», запись шестнадцать, пожалуйста.

Возникла трехсекундная пауза – информационный компьютер выполнял запрос. Карта мира на большом экране потемнела и уступила место изображению, переданному спутником с большой высоты. В центре участка густой советской тайги виднелось скопление булавочных головок, связанных тонкими линиями дорог.

– Увеличить в двенадцать раз, – приказал Хэннен.

Картинка на мгновение отразилась в стеклах его роговых очков.

Изображение многократно росло, и наконец сотни бетонных бункеров межконтинентальных баллистических ракет стали просматриваться так ясно, будто настенный экран Ситуационной комнаты был просто видом из окна. По дорогам шли грузовики, их колеса вздымали пыль, а около ракетных установок и тарелок радаров были даже заметны солдаты.

– Как видите, – продолжал Хэннен спокойным, почти беспристрастным тоном профессионального оратора – до этого он преподавал военную историю и экономику в Йельском университете, – русские к чему-то готовятся. Предполагаю, они устанавливают больше радаров и снаряжают боеголовки. Только в этом подразделении мы насчитали двести шестьдесят три бункера, в которых, вероятно, находится более шестисот ракетных зарядов. Через две минуты после данной съемки «Небесный глаз» был выведен из строя. Но разведка только подтверждает то, что нам уже известно: Советы объявили высокую степень боевой готовности и не хотят, чтобы мы видели, как они разгружают новое оборудование. Это подводит нас к докладу генерала Чивингтона. Генерал?

Чивингтон сломал печать на лежавшей перед ним зеленой папке. Другие сделали то же самое. Внутри лежали листы документов, графики и карты.

– Джентльмены, – начал генерал хриплым голосом, – советская военная машина за последние девять месяцев увеличила свою мощь не менее чем на пятнадцать процентов. Нет нужды напоминать вам об Афганистане, Южной Америке или Персидском заливе, но я бы хотел привлечь ваше внимание к документу с пометками: «Дубль-шесть», «Дубль-три». Это график, показывающий объем поставок в русскую систему гражданской обороны. Вы можете увидеть своими глазами, как он резко вырос за последние два месяца. Наши советские источники сообщают, что больше сорока процентов городского населения сейчас либо покинули мегаполисы, либо нашли пристанище в бомбоубежищах…

Пока Чивингтон рассказывал о гражданской обороне, мысли президента вернулись на восемь месяцев назад, к последним страшным дням Афганистана с их нервно-паралитическими газовыми атаками и тактическими ядерными ударами. Через неделю после падения Афганистана в жилом доме Бейрута было взорвано ядерное устройство мощностью двенадцать с половиной килотонн, превратившее этот измученный город в лунный пейзаж из радиоактивного мусора. Почти половина населения погибла на месте. Множество террористических групп с радостью приняли ответственность на себя, обещая карающую месть Аллаха.