Лебединая песня
Шрифт:
— Ну вот! — грустно произносит Мельников, глядя вслед удаляющейся парочке. — Кончается антракт, начинается контракт…
— Ты чего такой? — спрашивает неразговорчивый Зварика.
— Да так. Я вроде родился счастливым. Семерка всегда считалась самым счастливым числом. Мне было семнадцать, когда началась война. Я окончил семь классов. Пошел в армию в июле — седьмом месяце сорок первого. Сюда спрыгнул двадцать седьмого июля… А какой же я счастливый, если никого еще не любил… И вряд ли придется теперь любить!…
— Ну, это ты брось! Мы еще свое наверстаем. Считай вагоны!…
«На восток, на восток, на восток…»
«ЭСЭСОВЕЦ —
— Так точно, группенфюрер, нам удалось установить, где скрывается группа парашютистов. Приступаем к их ликвидации.
— Доложите подробнее, штурмбаннфюрер!
— Первые сигналы поступили от лесников в районе населенных пунктов Линденгорст — Вайдлякен, по обе стороны железной дороги Кенигсберг — Тильзит. Вскоре последовали сигналы из уединенных фольварков, расположенных в радиусе пятнадцати — двадцати километров от указанного района, — в этих фольварках русские пытались отобрать у крестьян продукты. Каждый сигнал отмечался нами на особой карте, передавался соседним округам и вам, в Кенигсберг. Убедившись, что шпионская группа обосновалась в указанном районе, мы направили девятнадцатого августа в этот район нашу специальную ягдкоманду по истреблению парашютных десантов, приказав ей прибыть туда незаметно, ночью, в пешем строю и сразу же блокировать район действия группы путем устройства засад и ловушек, с тем чтобы не выпустить группу из этого района и скрытно вести разведку и наблюдение до проведения операции по ликвидации группы. Ягдкоманде удалось не обнаружить своего присутствия…
— Каковы состав и вооружение ягдкоманды?
— Ягдкоманда обычного типа, четыре отделения, у каждого на вооружении по радиопередатчику, два пулемета «МГ-34» или «МГ-42», две русские полуавтоматические винтовки с оптическими прицелами, три автоматических карабина, две ракетницы, по четыре гранаты на каждого солдата. Большинство офицеров и солдат имеют опыт борьбы с партизанами в Белоруссии и Литве. Кроме обычных маскировочных костюмов, разведывательным дозорам выдано гражданское платье. Всему личному составу выдан также сухой паек на четырнадцать суток: консервированное мясо, колбаса, кофе, шоколад, табак, хлеб.
Тем временем возглавляемый мною оперативный штаб при шефе СД в Тильзите, в который, кроме меня, входят мой заместитель и офицер связи, занимался планированием и координированием операции, сбором и обработкой информации и выработкой рекомендаций. Штаб третьей танковой армии выделил нам гренадерский полк для прочесывания леса во взаимодействии с ягдкомандой. Обеспечение операции боеприпасами, горючим и продовольствием будет осуществляться непосредственно через службу тыла. Кроме того, нами привлечены к операции отряды охотничьего союза СС, жандармерии и ландшутца, куда входят люди, хорошо знакомые с местностью
— Каков план операции?
— Тщательно изучив наставление «Боевые действия против партизан», утвержденное ставкой фюрера от шестого мая сего года, мы отказались от варианта концентрического наступления, поскольку шпионская группа каждую ночь меняет стоянку. Детально изучен рельеф местности, учтены метеорологические условия. Вчера я подписал приказ, копия которого вам уже выслана.
— Как вы определили цель операции?
— Уничтожение шпионской группы или, по возможности, захват в плен ее членов. Пусть эти бандиты с виселицы наблюдают за продвижением наших войск…
— Вам придется изменить ваш приказ, штурмбаннфюрер. Брать шпионов надо живьем! Особенно радистов!
— Это значительно осложнит всю операцию…
— Это приказ, штурмбаннфюрер! Всех захваченных в плен доставите ко мне в Кенигсберг. Примите меры к тому, чтобы радисты не успели уничтожить документы. Нас особенно интересуют эти два музыканта в «Красном оркестре» советской разведки на территории старого рейха.
— Яволь, группенфюрер!
— Итак, как вы планируете операцию? Прошу помнить, что эти сталинские волки обладают особым инстинктом, который давно утратил культурный, цивилизованный Человек.
— Яволь, группенфюрер! В основу плана операции положен «метод охоты на куропаток». Все части занимают исходные позиции ночью, а прочесывание начинают на заре. Чтобы оказать постоянное влияние на ход операции, я намерен осуществлять руководство ею по радио с борта вертолета «Физелер». Впереди пойдут лесники и лесные объездчики. Ягдкоманда и гренадерский полк прочешут лес широким фронтом, развернувшись в три цепи так, чтобы солдаты видели друг друга и поддерживали связь с соседями. Одну восьмую личного состава я выделяю в подвижной резерв, чтобы использовать его в решающую минуту при обнаружении шпионской группы. Специальные подразделения следуют за цепями, располагаясь не дальше друг от друга, чем это нужно для быстрого оказания взаимной поддержки огнем. Их задача — не допустить просачивания отдельных парашютистов. Цепи постепенно оттесняют парашютистов, как куропаток, к шоссе, которое оседлано частью войск. Если группа рассеется, организуем погоню за каждым шпионом. Полагаю, что к заходу солнца парашютисты окажутся в наших руках…
— И не живыми или мертвыми, штурмбаннфюрер, а только живыми! Когда начало операции?
— Завтра, группенфюрер, в пять тридцать утра двадцать шестого августа.
Под утро 26 августа группа «Джек», вновь благополучно перемахнув через «железку», располагается около деревни Вайдлякен. Все устали и мгновенно засыпают, но на рассвете часовой — это Веня Мельников — будит разведчиков.
— Что такое? — спрашивает Шпаков, хватаясь за автомат. В лесу слышится какой-то свист, трели.
— Соловьи, — отвечает с бледной улыбкой Ваня Мельников. — Прусские соловьи!
По лесу идут густые цепи, офицеры и унтера сверляще и заливчато свистят в командирские свистки. Идет не одна цепь, как в прошлый раз. Идут три разноцветные цепи — впереди черномундирные эсэсовцы и местная жандармерия в рыже-зеленых мундирах, за ней — солдаты-гренадеры в сизо-зеленой форме, третья цепь — снова эсэсовцы в черном. Собачьего лая не слышно. Только свистки да команды, передаваемые по уставу слева направо.
В лесу под Инстербургом снова идет охота на людей. Самая азартная и опасная охота. Азарт — для эсэсовцев. Солдаты и жандармы больше думают об опасности. Охота на человека намного опасней охоты на медведя или даже тигра. Ведь ни у медведя, ни у тигра нет ни автомата, ни гранат, ни мин. И потому гренадеры, узнавшие на русском фронте, почем фунт лиха, и пожилые жандармы жмутся друг к другу, обтекая густые ельники и сосняки, разрывая цепь.
Шесть утра.
— Сколько часов до захода солнца? — тихо спрашивает Зина.