Лечиться будем
Шрифт:
Это мы восстанавливаем. Это у нас пойдет первым номером.
Дальше.
«Можно ли довериться психиатру, если он считает этот мир нормальным?»
Тоже пойдет…
А вот «Время - лучший лекарь…» и «…спешно принялся втыкать вырванный волосок…» - к лешему! Чтобы никакого мелкого зубоскальства… Чтобы уж куснул - так куснул. Скажем, так: «На самом деле никаких галлюцинаций не бывает. Просто эти психиатры верят всему, что им ни расскажи…»
Давно не работалось Стратополоху с такой злобной легкостью. Потратил часа полтора, но подборочка вышла - загляденье.
Злорадно представляя заранее, с какой болезненной гримасой будет все это читать завлитдиагноз (а там, глядишь, и редактор!), Артём поднялся со скамьи - и в этот самый миг из-за древесного ствола навстречу ему шагнула, будь она неладна, все та же моложавая мегера из «Последнего прибежища».
Неужели следила? Да наверняка! А может быть, даже и подслушивала - кабинетик Валерия Львовича на первом этаже, окна приоткрыты…
– Вы взяли выписку из поликлиники?
– прожигая его темным инквизиторским взглядом, процедила она.
Пуговка. Какая, к черту, пуговка? Пуговки - маленькие, кругленькие…
Еще и к ответу требует!
– Нет!
– злобно бросил он. Лицо ее судорожно исказилось.
– Ненавижу!..
– прошипела она, уже привычным рывком ослабляя узел его галстука.
– Где это ты так извалялся?
– не понял завлитдиагноз.
– «Скорая» сбила, - досадливо отвечал Стратополох, отряхивая локоть.
– Хорошо хоть на газон, - соболезнующе заметил тот.
– Наладонник, надеюсь, не пострадал?
– Нет, - глухо отозвался Артём.
– Я его отбросить успел. Так оно, кстати, и было.
Сократовское лицо завлитдиагноза выразило уважение и сочувствие.
– Герой, - оценил он.
– Кроме шуток - герой. Ну-с, и как доживает наша подборка?
– Вот!
– с вызовом сказал Стратополох.
Бывший друг и соратник, а ныне работодатель скопировал файл и, выведя на монитор, приступил к чтению. С каждым новым афоризмом он становился задумчивей и задумчивей: нижняя губа оттопырилась, надбровья нависли неандертальски. Прочел, помолчал.
– Ну что ж, - промолвил он наконец.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, - с аптекарской точностью отмерив дозу яда, отозвался безукоризненно вежливый Стратополох.
– Я так понимаю, что услуги мои больше не понадобятся…
– Да почему же не понадобятся, - расстроенно возразил завлитдиагноз.
– Давай теперь новую порцию…
– А эту куда?
– В номер, куда ж еще?
– В номер - в смысле в печать?!
Завлитдиагноз молчал.
– Всю как есть?! Завлитдиагноз молчал.
– Ты что… - Артём невольно понизил голос.
– И редактору даже не покажешь?
Завлитдиагноз вздохнул.
– Редактор тут ничего не решает…
– А ты?
– А я еще меньше, - уныло признался бывший друг и соратник.
Реакция Артёма была, выражаясь по-нынешнему, аффективно-шоковая, гипокинетическая. Проще сказать, офонарел Стратополох.
– Неужели… селедка?
– хрипло выговорил он секунды три спустя. Глаза его были незрячи.
– Что за селедка?
– Удивительно вкусная… - упавшим голосом известил Артём.
– А водка - так себе… - Встряхнулся, опомнился.
– Слушай, у вас тут есть какая-нибудь… моментальная химчистка… или что-нибудь в этом роде?
Старательно причесанный, в безукоризненно отутюженном костюме без единого пятнышка, подходил Артём Стратополох к родному дому. У дверей подъезда стояли и напряженно смотрели вослед чему-то давно уже скрывшемуся за углом сладкоголосая соседка и ее серенький невзрачный супруг.
– Здравствуйте, - сказал Артём.
– Что-нибудь случилось?
При виде его женщина просияла, затем спохватилась и пригорюнилась. Глазенки, однако, продолжали сиять. Яркий пример хайрофобии - навязчивого страха проявить чувство радости в неподобающей обстановке, например, на похоронах.
Что до соседа - тот, напротив, насупился, отвернулся и принялся недовольно высматривать что-то в стене. Из кармана плащика этаким намеком торчал сегодняшний номер газеты «Будьте здоровы!», причем «Литературным диагнозом» наружу.
– Хорошего, хорошего мальчика воспитали, - умильно запела соседка, то ли глумясь, то ли вправду радуясь.
– Настоящий юннат, побольше бы таких!
– Что случилось?
– холодея, повторил Артём. От сегодняшнего дня он уже ждал всего чего угодно.
– Маму родную санитарам сдать - это еще ведь не всякий решится…
– Что?!
– заорал Артём.
– Что-что… - буркнул супруг, по-прежнему недовольный стеной родного дома.
– Подъехала «скорая», вывел он ее под ручку, усадил…
Трясущимися руками Стратополох отпер парадное и, прыгая через ступеньки, кинулся к себе - на второй. «Нет!
– стучало в голове.
– Нет! Не может быть… Чтобы Павлик…»
– Павлик!
– крикнул он, распахивая дверь.
В прихожей немедленно возникла испуганная мордашка сына. Голубого девчачьего галстука на прилежно вымытой шее на этот раз не было. Не было, впрочем, и розового.
– Где мама?
– Увезли.
– Куда?
– Не знаю. В диспансер, наверно…
– Кто вызвал? Ты?!
– Я-а?
– возмутился Павлик.
– Сама сдалась!
Глава 12. Умножение скорби
Чем дальше, тем страньше.
С тех пор как сызновская милиция грянулась оземь и обернулась санитарным корпусом, те жители столицы, что были одолеваемы нервными расстройствами, почему-то разлюбили пользоваться услугами «скорой помощи». Зато наловчились вызывать ее соседям и родственникам. Сначала анонимно, затем, когда официально объявили, что больной, отрицающий сам факт наличия у него какого-либо имени, тоже вполне излечим, увлечение это резко пошло на убыль.