Лед и алмаз
Шрифт:
Обратный путь не требовал от экспедиции такого щепетильного планирования. И к тамбуру ее, скорее всего, доставил бы вертолет, вызванный с Пашинской армейской базы. Это наводило Арабеску на нехорошие предчувствия. Услуги следопыта «светочам» больше не требовались, и ради соблюдения конспирации они могли в любую минуту пустить питерку в расход. Почему до сих пор не пустили? Да кто их разберет! Вероятно, держали в качестве страховки на случай, если вдруг возникнет накладка с вертолетом. Или, что также не исключалось, готовились провести над ней какой-нибудь научный эксперимент. От живодеров Центра можно ожидать чего угодно. Что, к примеру, им стоит взять и заставить пленницу ловить голыми руками
Догадка Динары насчет своей участи была недалека от истины. Но вот о нашем возможном побеге у соратницы не возникло даже мимолетной мысли. Ей, как и Жорику, тоже никто ничего не сообщал о моей судьбе. И до сего момента Арабеска не сомневалась в том, что меня давно пустили под нож во благо и процветание Ее Величества Науки. Однако, как оказалось, алчность ее жрецов была все же не беспредельной. И они, к своей чести, думали не о сиюминутной выгоде, а о связанных с моим феноменом перспективах на будущее. За что сейчас и страдали, заставляя своего гончего пса Грободела гоняться за мной по Зоне с пеной у рта.
Подкупленный узницей (чем именно подкупленный, мы, как истинные джентльмены, не спрашивали, а она предпочла об этом умолчать) вертухай не имел допуск в тот отдел Центра, где меня содержали. И, кроме обеспечения ее переписки с Дюймовым, снабжал Арабеску также информацией с воли. А там по поводу исчезновения Алмазного Мангуста ходило немало слухов. Самых разнообразных: от практически угадывающих истинное положение моих дел до фантастически бредовых, повторять которые у меня нет ни малейшего желания. Динара, в свою очередь, помогла мне исполнить клятву, данную мной Ипату, но сегодня для меня невыполнимую. Через своего посредника питерка передала на Обочину информацию о спасшем Цитадель герое-узловике, что сокрушил исполина Жнеца неподалеку от ее стен. Так что сегодня в Зоне и в Ордене Священного Узла уже знали о подвиге моего лучшего врага Ипата, и ему грех было упрекать меня с того света в том, что я не держу свое слово.
Разумеется, Динара не могла не навести справки и о судьбе спасенного нами Мерлина. О том, что он все-таки выжил, я краем уха слышал еще в «Светоче». Но поскольку подслушивать разговоры лаборантов и вертухаев мне доводилось лишь урывками и нечасто, а на прямые мои вопросы они не отвечали, то иными подробностями насчет Пожарского я не располагал. Так что проведать о последних месяцах его жизни я смог лишь от пронырливой питерки, даже в заточении не страдавшей от информационного голода.
Во избежание негодования общественности чистильщики, вытащившие Мерлина из утробы Жнеца, предпочли закрыть глаза на правонарушения знаменитого на весь мир сталкера. Не предъявив ему никаких обвинений, военные просто переправили его и прочих выживших членов его команды за Барьер, где перепоручили заботу об их здоровье гражданским властям. А те, разумеется, не преминули наварить себе на этом дополнительный политический капитал, превратив исцеление народного любимца в душещипательное телешоу. Ладно, хоть за всем этим трагифарсом Семена и впрямь не забывали лечить, подписав под это дело не шоуменов, а настоящих светил мировой медицины.
Миллионы телезрителей по всему миру рыдали, когда выяснилось, что Пожарскому придется ампутировать обе ноги выше колен. Но ничего не поделать. Такова была плата, которую Мерлин отдал своему непримиримому врагу — Пятизонью — за то, что оно в итоге его пощадило. Сделанные для калеки кибернетические протезы могли по праву считаться одними из лучших в мире, но ходить в рейды по Пятизонью Семену отныне было заказано. По крайней мере риск, на какой он всегда пускался, снимая свои телерепортажи, для утратившего былую расторопность
Командир десанта, который высадился на Жнеца сразу после того, как тот был подвергнут бомбардировке, полковник Саврасов также буквально в один день прославился на весь мир. Еще бы, ведь, согласно официальной версии событий, это он отыскал пропавшего Мерлина и его сподвижников. И освободил их из ловушки тогда, когда в Зоне по ним уже готовились справлять панихиду.
Полковник Саврасов стал бы вдвойне легендарным, проведай человечество всю подноготную о его бессмертном подвиге. Однако заявлять во всеуслышание о том, что кроме спасения Пожарского Саврасов заодно арестовал Алмазного Мангуста, полковнику и его бойцам не позволили. Чем им при этом пригрозили, история умалчивает, но пригрозили хорошо, это факт. Даже спустя три месяца, миновавших с этого достославного дня, правда сия все еще не всплыла на поверхность.
Молчал и Мерлин. Молчал, скрывая истину, как он мне тогда, в утробе Жнеца, и пообещал. Я не сомневался, что, как только Семен мало-мальски восстановил силы, он предупредил моих скрывающихся на Мадейре жену и дочь, что я на самом деле жив, а все просачивающиеся за Барьер слухи о моей гибели изрядно преувеличены. Возможно, Пожарский даже пытался каким-то образом помочь мне выпутаться из неприятности, в какую мы вляпались после его спасения. Хотя в этом я все же до конца не уверен. Превратившемуся в инвалида Мерлину со своими проблемами как-нибудь бы разобраться, а уже потом беспокоиться о моей судьбе.
Ипат и Саврасов стали героями, Мерлин лишился обеих ног, а я загадочно исчез, породив лавину всяческих домыслов… Что ж, в целом меня это даже устраивало: наверняка количество охотников за моими алмазами сегодня в Зоне заметно поубавилось. Вот только никакого облегчения от этого я пока не ощущал. Те ловцы Мангуста, какие знали правду и продолжали за мной гоняться, рыскали совсем неподалеку от нас. И это не считая загадочных биомехов, которые вырезали на площади Маркса всю работавшую здесь экспедицию «Светоча»…
И вот тут всезнающая Арабеска вновь переходила от известных ей фактов к собственным домыслам. О чем она, впрочем, ничуть не сожалела, поскольку была уверена: стань она непосредственным свидетелем резни, ее растерзанные останки валялись бы сейчас в том же кровавом месиве, что и останки шестнадцати жертв неведомых тварей…
Ночь и утро накануне трагедии прошли относительно спокойно. Никто не покушался на лагерь и вообще не появлялся на площади. Поэтому ученые, не желая терять зазря ни минуты, работали попеременно всю ночь напролет. Динара, успевшая отоспаться днем, с вечера до утра также провела в трудах. Правда, в отличие от «толстолобиков», ее занятие было исключительно умственным. Но не менее трудным, ибо оно представляло собой усердный поиск выхода из ее проигрышного положения.
Козырь, который Арабеска могла разыграть с теоретическим для себя успехом, у нее был всего один: ценность для Центра ловушки «Лототрон». Судя по обрывкам разговоров, которые постоянно доносились до пленницы, больше всего ученых беспокоил финальный этап их работы. Он должен был начаться строго по графику: сегодня, в два часа двенадцать минут пополудни. Все подготовительные действия были ориентированы строго на этот срок, и чем меньше времени до него оставалось, тем меньше оставалось шансов перезапустить сложнейшую процедуру заново. Вот Динара и прикинула, что, если ей удастся примерно за час до означенного рубежа захватить главный пульт оборудования и под угрозой его разрушения потребовать свободу для себя и Джорджика, «Светоч» легко согласится на эту уступку. Совсем незначительную, если рассматривать ее в контексте важности проводимой Центром операции.