Лед и пепел
Шрифт:
— Другой не подойдет. Необходимо, чтобы он знал не только тип нашего самолета, но и район предстоящих полетов.
— Из военных таких нет. Я уже навел справки. Но вы можете лететь на машине другого типа, их здесь достаточно из транспортной военной авиации.
— Нужен самолет, оборудованный для полетов в Арктике, — попытался объяснить я. — Другие для ледовой разведки не годятся.
— Разрешите мне, — вмешался в разговор Кекушев, — я вчера познакомился с гражданским летчиком, его фамилия Мятлицкий. Он летал на нашем типе и не
— Ну и отлично, — оживился Хмельницкий. — Берите мою машину — и немедленно на аэродром. Лучше ехать вам, товарищ штурман.
— Но я под арестом.
— Домашним. Освободить вас — в моей компетенции. Отправляйтесь с Кекушевым сейчас же. А я позвоню начальнику аэропорта, чтобы Мятлицкий никуда не отлучался.
Нам повезло. Мятлицкого мы нашли быстро. На КП, прислонившись к барьеру, в черном, потрепанном кожаном пальто стоял молодой человек с видом полной отрешенности. Я сразу понял, что это тот, кого мы ищем.
— Вы летчик Мятлицкий?
— Был три дня назад, а теперь просто подследственный гражданин Мятлицкий, — с грустной иронией ответил он.
Познакомились. Мятлицкий скупо рассказал о себе. Три дня назад летал за линию фронта, выбрасывал группу парашютистов. На обратном пути попал в сильное обледенение, машина управление стала терять, и в районе Куйбышева пошел на вынужденную посадку. При посадке снес шасси, побил винты и помял консоли крыльев. За это отстранен от полетов, а самолет с экипажем передан другому командиру. Сейчас он ждет оказии, чтобы отправиться для разбора аварии в Управление Аэрофлота.
— Теперь понизят в классе и переведут во вторые пилоты, — вздохнув, закончил он свой рассказ.
— Нам нужен первый пилот. Наш командир временно отсутствует. Район работы Мурманск — Архангельск, обеспечение морских караванов ледовой разведкой. Пойдете? — спросил я его.
— Как не пойти! Это же мечта любого пилота, но я не могу. В Москве ждет аварийная комиссия! — покачал он головой.
— Этот вопрос будет улажен в высших инстанциях. Соглашаетесь или нет?! — уже начиная злиться на его нерешительность, торопился я закончить разговор.
— Ну, конечно же! Где машина? Покажите. Кто второй пилот? — поняв, что предложение реальное, с энтузиазмом заговорил Мятлицкий.
— Второго пилота у нас нет. Пойдемте на самолет и там обсудим все вопросы, — предложил Николай Кекушев.
Машиной и ее оборудованием Мятлицкий остался доволен. Мы подробно обсудили методику предстоящей работы, заказали погоду на завтра с девяти часов и уехали в город. Доложив Хмельницкому о готовности к вылету и предупредив запиской Орлова, чтобы он ждал нас в Куйбышеве через десять — пятнадцать дней, мы с комфортом устроились спать на партах.
На следующий день погода была летная. Мятлицкий мягко и уверенно пилотировал машину, чувствовалось, что он обладал большим опытом, и все мы радовались, что нашли отличного летчика. В тот же день приземлились в Ваенге, а оттуда на машине быстро добрались до Мурманска и явились в штаб морских операций Северного флота, к Папанину.
Нас ждали, в кабинет провели сразу же. Доложившись по форме, мы, потупив головы, стали ждать «разноса». Выкатившись розовым колобком из–за стола, Папанин долго, старательно хмурил брови, пытаясь придать себе строгий вид, но, не выдержав, добродушно, с хитринкой улыбаясь, сказал:
— Эх, браточки, как же вы потеряли своего командира? Знаю, знаю, не в балерине дело! Небось, на фронт хотите удрать! — Он погрозил нам увесистым кулаком и продолжил уже серьезно: — Фронт — дело святое! Честь и хвала вам, ребята, что рветесь на передовую, но ведь и у нас такая ответственная работа! Корабли с оружием для фронта надо вырывать изо льда? Надо. Вот я опытный партизан, провоевавший всю гражданскую, сижу в штабе, в тылу! А разве я бы не схватился с коричневой сволочью? Ух, как бы схватился! А вот сижу, тащу караваны. Большое и нужное дело доверила нам Родина, и мы обязаны его выполнять, и выполним! — Иван Дмитриевич подкатился к столу, и глотнув воды прямо из графина, сел в кресло.
Тепло, по–отечески посматривая на нас, сказал тихо и устало:
— Поняли? Дошло? Ну, а теперь за дело. Караван вместе с ледоколами застрял в тяжелом льду к северу от острова Моржовец. Всего идет восемнадцать вымпелов. Надо их вытащить и привести к Мудьюгу. Будьте внимательны: в небе крутятся фашистские асы, разведчики. С нашим караваном тоже будьте поосторожнее. Могут вас принять за врага и, чего доброго, обстреляют. Вот и все. Что неясно — спрашивайте. Говорите, штурман, — обратился ко мне Папанин, заметив мое желание высказаться.
— Предупредите караван, что мы идем к ним на двухмоторном транспортном. Ледовое донесение с картой сбросим на палубу флагманского ледокола и будем дублировать по радио. Пусть Архангельск обеспечит нас заправкой горючим, жильем и питанием, поскольку аттестатов у нас нет. Мы же не в армии, — не удержался и съязвил я. — Базироваться будем у вас в Ваенге и в Архангельске на Ягоднике. В зависимости от погоды и продолжительности разведки. Какие планы у штаба морских операций в дальнейшем на наш самолет после ледовой проводки каравана?
— Вернетесь в Куйбышев с дипломатами. Заберете Орлова — и сюда. Будет много работы: караваны, груженные боевой техникой, идут друг за другом. О питании вашем я распорядился. Старший лейтенант Погосов вас обеспечит сухим пайком. Все ясно? Ну, с богом, браточки! И забудьте о фронте Ваш фронт — здесь!
Остаток дня ушел на уточнение с ПВО порядка полетов в зоне действия нашей боевой авиации и зенитной обороны побережья, ибо по опыту мы уже знали, с какой подозрительностью относятся зенитчики к каждому незнакомому самолету, особенно такой редкой конструкции, каким был наш.