Леденцы из табакерки
Шрифт:
Упирающийся, давно не жеребчик, Лаптев не стал больше бить копытом, но рысью взял с места – сделал все, что от него потребовала бывшая пышногривая кобылка. А когда инкогнито лично познакомился с совхозной стипендиаткой, жизнь его наполнилась новым содержанием. Он стал отцом взрослой девушки-красавицы. Лаптев приобрел дополнительную жизненную устойчивость. К отцу двух сыновей пришло новое, ранее не испытанное чувство отцовства, рожденное на нежности. Он испытывал гордость за дочь и ощущал заметную прибавку к собственной значимости. Хотелось каждому прихожему студентику-сопляку похвастаться, что улетевшее по коридору эфемерное создание его родная кровинка. Помимо обязательной стипендии студентка получала другие подарки якобы от совхоза. А ко времени окончания института Лаптев приготовил дочери место в бухгалтерии, уволив постаревшую любовницу Василису. Но как и прежде упрямая Капиталина ни за что не хотела, чтобы ее независимая дочь отдавала какие-то непонятные долги совхозу.
– Девушка должна только матери, которая одна вырастила ее!
– Но выучил ее совхоз! Сметанку слизала и хвост показала! Пусть внесет свой ученый вклад в сельское хозяйство.
– Только через мой труп! Не пущу дочку-красу в твое навозное царство!
– Мы дадим ей коттедж с ванной!
Однако твердо запротестовала не потерявшая бойкости мать, видимо, по этой причине, а, может быть, не совсем угасшим чарам, выросшая до директора столовой.
– Девочка как бутон. А цветок может расцвести только на асфальте.
Лаптев афористично пытался воздействовать на некогда хорошо понимавшую его возлюбленную:
– Беда, коли из нашего цветка вырастет лебеда!
– Не ломай девчонке крылья. Ее уже ждут в облпотребсоюзе.
– Я затребую ее в хозяйство – на природе она шире расправит крылышки. Беги- жалуйся в свой обком! Погляжу, что из этого получится. Ведь стипендиатка обязана отработать затраченные на нее средства.
– Тебе дороже родная кровинка или затраченные чужие средства?
– Получишь дочь только в положенный срок! – успевший на большом хозяйстве погрубеть отрезал Лаптев.
Рядом с дочерью-красавицей Лаптев терял грубые слова и замашки. Он становился прежним мягкотелым председательком маленького колхоза, ездившим в троллейбусе в спальный район областного города. Директор совхоза опекал новую сотрудницу бухгалтерии как только мог и не мог. Вызывал путающуюся в простейших бумажках девушку в кабинет чаще, чем главбуха, чтобы лишний раз полюбоваться расцветшими ланитами. Скучал, если не видел хоть день, отлучаясь в область. Поправлял прижимистую начальницу девушки Крутову, если ему казалась недостаточной намеченная премия едва справляющейся с обязанностями молодой специалистки по цифири. Нередко брал с собой в поездки по хозяйству – готовил из востроглазой девчушки главного бухгалтера. Зоркие работницы конторы замечали повышенное внимание директора к молоденькой городской моднице, но строго не осуждали руководителя. «Седина в бороду – бес в ребро! – покачивали головами с пониманием. Времена настали другие, за чистоту морали партия уже не сражалась так жестко, как прежде. На альковы тоже, кружась, спустилась все дозволяющая благодать. Перестроечный свежий ветер сдул с кроватей запрет, стыдливость, оглядку. Даешь секс проснувшейся стране! Если шуры-муры в рабочее и нерабочее время еще оставались под пристальным прицелом, то только исключительно из-за любопытства. Партийные боссы на постельные вывихи теперь смотрела как на подвиги. Лаптев собирался открыться дочери. Вот только хотел при удобном случае подготовить жену и сыновей. Сегодня же он обязательно повинится перед верной Елизаветой.
Когда Лаптев тяжело переступил порог своего просторного дома, добрая жена Елизавета уже крепко спала.
НЕ В СВОИ САНИ НЕ ЛОЖИСЬ
Алексей проснулся от того, что над головой прокатилась пустая водовозная бочка. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. Но, обозрев чистый белый потолок, высокие подушки, возле которых покоилась его непутевая голова, он снова смежил веки. Но уже от счастья. С удовольствием потянулся, пригретый чистой постелью и солнечными лучами, вольготно проникающими через не очень широкое окно. В комнату впорхнул солнечный зайчик – светящаяся Любаша, похожая движениями на резвую и гладкую козочку.
– Извини, подойник в сенцах с крючка сорвался!
По утрене свежая, гибкая девушка подлетела к кровати, подставляя для поцелуя румяную еку.
– Плохой крючок. Вот ты у меня не сорвешься! – Алексей, насквозь пронизанный желанием, властно и грубо потянул крепкими руками Любашу на высокие подушки, но коза пружинно отскочила.
– Не шали, дикий охотник!
– Любаня, еще так рано! Не стучи копытцами! Продлим тихую буйную ночь!
– Леша, петушок давно пропел! Пора-пора! Я уже сбегала – накормила телят! Сейчас и тебя, лежебоку и лесного бродягу побалую теплой стряпней. Попотчую одичалого зубра домашними шаньгами. Надоели, небось, тебе хвойные перины и лесные орехи, мой ненаглядный замшелый отшельник! Но не расслабляйся чересчур, милый! Вскакивай и умывайся! А ко мне, неугомонный весенний селезень, не приближайся – от меня духами телятника пахнет! Не лесной медуницей. Приласкаешь меня и сразу разлюбишь. Я смотрю, ты даже спишь мимо подушек, вольный лесной обитатель. Ты не Алексей, а Леший! Милый, милый Леший!
Леший тянул белые, но грешные руки:
– Вкусно пахнет свежим клевером! Завидую твоим питомцам. Дай хотя бы ушко пожую!
– Капканчик расставляешь, охотник?! Ничего не получится! – Косуля упорхнула к высокой печке.
Горбунков снова прикрыл глаза. Не просыпайся, если спит еще твоя совесть! Поваляй дурака, коли не дурак. Впереди предстоят нелегкие объяснения дома. Зачем бежать вприпрыжку? Полежав, он очень неохотно расстался с крахмальными простынями. Когда мокрый оторвался от умывальника, Любаша, ожидавшая его с полотенцем, прижалась к мускулистой груди. «Какой ты у меня спортивный, замшелый Леший!»
Пока Леший с удовольствием уминал картофельные шаньги с молоком, девушка не сводила с него восторженных глаз. Лишь это и мешало Алексею глотать по целой теплой шаньге, забывая о сметане. Когда только Любаша успела напечь такую вкуснятину. Вот ведь как получается, одни хорошо пекут – другие допекают. Не равноценно. Видимо, восторг читался на небритом лице, Любаша рассмеялась:
– Не думай обо мне чересчур хорошо. Это маманя напекла с рассвета. Родители хоть и живут отдельно, за стеной, но столы наши вплотную. Даже ночью подкармливать меня не забывают, прилежно готовят на выданье.
Алексей притворился несмышленышем и никак не отреагировал на явный, хоть и безобидный намек. Беззастенчиво продолжал глотать умелую стряпню и пожирать ненасытным взглядом лесного самца налитую весенними соками деревенскую дикарочку, неиспорченное дитя природы. Коза с синими глазами! Натягивая жесткие, как кора ясеня, рабочие штаны, охотовед продолжал насыщаться пышущей упругой статью, которой было тесно в ситцевом сарафанчике. Какой подарок преподнесла ему судьба! А ведь мог никогда и не встретить это солнечное создание. Счастливый случай! Не задержи он молодого парня, охотящегося весной на озере без путевки, не отними с трехэтажным укором простенькое одноствольное ружье, наверняка бы, не сидел сейчас за белой скатертью. Бойкая девушка с тихими глазами-озерцами приехала в район, к охотоведу, выручать копеечное ружье.
– Как вам не стыдно отнимать безобидную игрушку у мальчишки?! Это ружье отца. А ему досталось оно еще от деда. Всегда охотились мужики на своем озере. И какая их добыча? Один-два чирка. Самый большой трофей, если очень повезет, зазевавшийся гуляка селезень. Вы бы лучше ловили за вороненые стволы тех заезжих браконьеров, которые как хозяева шастают по лесу днем и ночью!
– Вы в дозор со мной пойдете?
– А почему бы и нет! Хоть в огонь с таким бесстрашным воякой с одностволками.