Леденец на палочке
Шрифт:
Миникоп шагнул к кровати, его лицо чуть смягчилось.
– Похоже, мы неудачно начали разговор, мистер Фарр. Я сожалею об этом, - он замолчал, воспользовался паузой, чтобы пожать руку Патрика, потом продолжил.
– Некоторое время тому назад на автостоянке мотеля застрелили мужчину и женщину. Мы опрашиваем всех постояльцев. Вдруг кто-нибудь что-то увидел или услышал.
Новость его не порадовала. Мотель этот, конечно, не “Уолдорф-Астория” , но выглядел достаточно пристойно. Патрик всегда выбирал менее дорогие мотели, экономя на командировочных, но до клоповников не опускался. И отреагировал изумленным: “Вау”.
– Вы здесь по делам или поразвлечься?
– спросил Суперкоп.
– Разумеется, по делам, - ответил Патрик.
– Когда вы вернулись в мотель вчера вечером?
– спросил Миникоп.
– Весь вечер пробыл в номере, с семи часов, - ответил Патрик.
– Один?
– рявкнул Суперкоп.
Патрик замялся, сглотнул слюну, надеясь, что копы не заметили замешательства, которое вызвал у него этот вопрос. Кэнди провела с ним большую часть вечера, они в полной мере использовали возможности, которые предоставляла широченная кровать, стоящая в номере, но признаться в этом он не мог. Во-первых, у него дома остались жена и дети, во-вторых, у Кэнди был муж и трое детей. А вдруг копы захотят, чтобы он дал показания в суде? Публично он бы никогда в этом не признался.
– Да, один, - пробормотал он, отводя от копов глаза.
– Смотрел телевизор.
Вновь возникла пауза, Патрик чувствовал, что его поведение анализируют, как под микроскопом. Наконец, Миникоп нарушил молчание.
– Слышали или видели что-нибудь необычное?
– Нет, ничего, - без запинки ответил Патрик.
– Не слышали ни криков, ни…
– Ничего. Абсолютно ничего, - прервал его Патрик.
Суперкоп шагнул к телевизору, включил. На экране высветился уровень громкости.
– Похоже, телевизор у вас не орал. Вы должны были что-то слышать. Черт, ваша комната в непосредственной близости от места преступления.
Патрик почесал затылок.
– Насколько я помню, примерно в это время я принимал душ. Не услышал бы и взрыва бомбы.
Миникоп чуть кивнул, тогда Как Суперкоп через плечо Патрика уставился на кровать.
– Позвоните нам, если вдруг что-то вспомните, - Миникоп протянул Патрику визитку.
– А пока нам надо опросить других постояльцев.
Патрик выдавил из себя улыбку, но ему определенно не понравились взгляды, которыми напоследок одарили его полицейские. Да, он солгал, но ведь это не преступление? Отметили они его реакцию на вопрос, провел ли он вечер в одиночестве? Черт, убийство произошло у самого мотеля. Любого потрясло бы известие о такой трагедии. Любой как-то да отреагировал бы, не правда ли?
Как только за копами закрылась дверь, Патрик повернулся к кровати и обмер. Свидетельства вечернего экстаза налицо. Одеяло и покрывало сброшены в сторону, а на простыне характерное пятно. Да еще на ночном столике обрывок упаковки от презерватива. Дерьмо! Только круглые идиоты могли этого не заметить. Теперь они точно знали, что он им солгал, возможно, даже зачислили его в подозреваемые.
Патрик пробежался трясущимися пальцами по редеющим волосам. Черт! Следует ему найти копов и все им рассказать? Из мотеля они пока не ушли. Но тогда они захотят допросить и Кэнди! Дерьмо! Два года у них все шло без сучка и задоринки, и вот на тебе! Из-за чьих-то разборок под угрозу поставлено благополучие их семей.
Патрик уставился на часы. Начало второго. Он уже знал, что не уснет. Взял трубку, позвонил на регистрационную стойку.
– Алле? Это Патрик Фарр из двести второго. Можете вы мне сказать, о какой стрельбе спрашивают копы?
Ночной портье, судя по голосу, глубокий старик, начал вилять: “Я мало что знаю. Застрелили парочку. Женщина мертва. Парень, по их словам, вот-вот отдаст концы.
– Их хотели ограбить?
– Не знаю. Не думаю.
– Они тут жили?
– Один из них.
Патрик замялся.
– Вау! Такие преступления тут в порядке вещей?
– Первое за пять лет, которые я здесь работаю, - ответил ночной портье.
Патрик поблагодарил его, положил трубку на рычаг, глубоко задумался, нервничая из-за того, что мог рухнуть созданный им и Кэнди мир фантазии, рухнуть из-за стрельбы, не имевшей к ним ни малейшего отношения.
Уже собравшись погасить свет, Патрик увидел на полу обертку от леденца на палочке, и его захлестнули не столь уж далекие, прошло лишь несколько часов, воспоминания. Когда дело доходило до секса, Кэнди показывала себя такой выдумщицей…
Моложе его на двадцать лет, никогда раньше она не выглядела такой прекрасной, женственной, нежной. Лежала на спине поперек кровати, нагая, чуть подсвеченная настольной лампой, с белокурыми волосами, рассыпавшимися по подушке.
– Готова отведать своего любимого лакомства, сладенькая?
– прошептал он.
Кэнди изогнула брови и озорно улыбнулась.
– М-м-м, похоже, ты принес Кэнди что-то вкусненькое, - проворковала она.
Патрик рассмеялся.
– Именно то, что ты любишь, сладенькая.
Сунул руку в сумку, достал круглый леденец на палочке. Улыбка Кэнди стала шире.
Патрик снял обертку, бросил ее в сторону корзинки для мусора, торопясь перейти к действу, которому Кэнди его и научила.
Устроился между ее длинных, стройных ног, сунул леденец в рот. Судя по выражению ее лица, она никак не могла дождаться, когда же он перейдет к делу.
– Конечно, мне больше нравится другой способ смачивать леденец, - промурлыкал Патрик.
– О котором я узнал от тебя.
Он наклонился ниже, к выбритой “киске”, не удивился, что “дырочка” уже сочится соком. Пробежался языком по складкам половых губ, подразнил кончиком набухший клитор, почувствовал, как по ее телу побежала дрожь наслаждения. Достал изо рта леденец, зажал палочку между большим и указательным пальцами. Кэнди застонала от удовольствия и закрыла глаза.
Покручивая палочку, Патрик начал водить твердый леденец вверх-вниз меж ее половых губ. Кэнди напряглась, изогнула спину, на лице отразилось блаженство. Он сунул леденец в рот.
– Вкусно, однако, - вернул леденец в прежнее место.
Кэнди постанывала от удовольствия.
– Ты хорошо усваиваешь уроки.
Второй рукой Патрик поглаживал бархатистые бедра.
– Ты слаще любой конфетки, - он положил блестящий от влаги леденец на ночной столик.
– Приберегу это лакомство на потом, чтобы насладиться им после твоего ухода.