Леденящее пламя
Шрифт:
И, повинуясь импульсу, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Он улыбнулся:
— Знаете, вы сейчас были так похожи на Хьюстон. Блейр засмеялась:
— Я в жизни не получала лучшего комплимента. Если спина будет вас беспокоить — приходите.
— Все свои сломанные кости я понесу к вам, доктор Вестфилд, и все розовые стены, — сказал он, покидая клинику.
Насвистывая, Блейр принялась прибирать на своем столе и тут же вспомнила, что не выяснила у Кейна, в какую сторону ошиблась на семь центов миссис Шейнес,
В какой-то момент она задумалась над тем, как добр был с ней Кейн, несмотря на ее прежнее к нему отношение. Возможно, именно за это качество Хьюстон и полюбила его.
Вернувшись домой и пройдя в обитый темными панелями кабинет, Кейн поинтересовался у своего помощника Эдена Найланда:
— Когда на прошлой неделе я купил Национальный банк Чандлера, они прислали нам документы?
— Целую груду весом не меньше двадцати фунтов, — не поднимая головы, ответил Эден и указал в угол.
Кейн взял бумаги и просмотрел их.
— А куда ушла Хьюстон?
Этот вопрос пробудил в Эдене интерес.
— По-моему, к портному.
— Хорошо, — сказал Кейн. — Значит, остаток дня в нашем распоряжении, а может, и остаток недели. — И он вышел из комнаты с бумагами в руках.
Любопытство одолело Эдена, и он отыскал Кейна в библиотеке, где тот названивал по телефону. Поскольку местная сеть обслуживала только Чандлер, Эден никогда не видел, чтобы Таггерт пользовался этим средством связи.
— Вы поняли, — говорил Кейн кому-то на том конце провода, — срок вашей закладной истекает на следующей неделе, и я имею полное право предъявить ее к оплате. Правильно. Вы получите беспроцентную отсрочку на три месяца, если завтра ваша жена пойдет на прием в клинику Вестфилдов к доктору Блейр. Она вот-вот должна родить? Прекрасно! Если она родит в этой клинике, я дам вам шесть месяцев отсрочки. Абсолютно верно, вы можете послать и дочерей. Да, хорошо. Тридцать дней за каждую дочь, которая завтра пойдет на прием. Но если Блейр об этом узнает, я все отменю. Вы меня поняли?
— Проклятье! — ругнулся он, кладя трубку и поворачиваясь к Эдену. — Мне это обойдется в кругленькую сумму. Просмотри эту пачку и отбери тех, кто должен возвращать ссуду или кому было отказано в отсрочке, а потом посмотри, нет ли среди них владельцев чандлеровской больницы. Увидим, посмеют ли они отказать моей свояченице?
На следующее утро хорошее настроение Блейр куда-то улетучилось, и она пошла на работу через силу. «Еще один длинный день в безделье», — думала она, идя в клинику пешком. Она не дошла до нее полквартала, когда увидела бегущую навстречу миссис Креббс.
— Где вы были? Там столько пациентов!
Блейр остановилась, а потом со всех ног бросилась к своей клинике. В приемном покое стоял невообразимый шум: плакали дети, матери пытались их успокоить, а одна женщина стонала — похоже, у нее начинались роды.
Пятнадцать минут спустя Блейр перерезала новорожденной девочке пуповину.
— Сто восемьдесят, — пробормотала ее мать. — Мы назовем ее Мэри Стовосемьдесят Стивенсон.
Блейр ничего не успела спросить, потому что ввели новую больную.
А назавтра женщина принесла в клинику мальчика восьми лет, который выглядел на шесть и который уже два года проработал в угольной шахте. Он умер у Блейр на руках — его хрупкое тельце было раздавлено кусками угля, выпавшими из вагонетки. Блейр позвонила Нине и сказала:
— Я сделаю это. — И повесила трубку.
Глава 30
Блейр возвращалась в Чандлер с шахты «Инэкспрессибл». Нина не стала терять времени и быстро организовала доставку листовок на шахту, боясь, что Блейр передумает. Поэтому в это утро Блейр позвонила доктору Виверу, молодому врачу, с которым она познакомилась в городской больнице, и попросила его подежурить в клинике, так как с шахты поступил срочный вызов. Молодой человек был счастлив помочь ей.
В багажнике новой коляски Блейр Нина соорудила двойное дно и уложила туда листовки. Выслушав все инструкции, Блейр едва могла говорить от страха.
У въезда в поселок охрана стала шутить, что доктор Вестфилд сильно изменился со времени своего последнего визита, но пропустила Блейр без задержки. У нескольких покрытых угольной пылью ребятишек она спросила, как найти дом нужной ей женщины. Та лежала в постели, притворившись больной, и нервничала точно так же, как Блейр. Женщина спрятала листовки под половицу, и Блейр как можно скорее покинула поселок.
Охранники почувствовали, что она нервничает, но с присущим мужчинам тщеславием отнесли это на свой счет и сопроводили ее выезд удвоенным числом острот.
Отъехав от шахты на милю, Блейр задрожала, как в лихорадке. И минут двадцать ее трясло так, что она не могла даже держать поводья. Она съехала с дороги, поставила коляску между скал и вышла из нее. Ноги у Блейр подогнулись, она села на землю и заплакала, заплакала слезами облегчения от сознания того, что все позади.
Она еще дрожала, когда внезапно две сильные руки схватили ее за плечи и поставили на ноги.
Она встретилась взглядом с глазами Лиандера, сверкавшими от ярости.
Он чертыхнулся и прижал ее к груди. Блейр настолько обрадовалась его появлению, что даже не спросила, откуда он узнал о том, что она сделала. Она вцепилась в него и, хотя он и так уже чуть не сломал ей ребра, хотела, чтобы он обнял ее еще крепче.
— Мне было так страшно, — сказала она, уткнувшись ему в плечо, потом встала на цыпочки и прижалась лицом к его шее. — Мне было так страшно, — слезы струились по ее лицу, попадая в рот.