Леди ангел
Шрифт:
Анджела надела куртку на себя и неловко подвернула рукава. Ее окутал запах его одеколона, и страстно захотелось бросить все и уехать вместе с ним в Брисбейн, или на Мадагаскар, или в коттедж на острове Мэн. Она села на стул перед камином, где всегда сидел он, и из глаз ее устремился целый океан слез, потому что никуда — никуда! — она не могла с ним уехать.
А вот счастье ее убежало.
Утром Берджи рассказала ей, что перед отъездом Кит зашел в детскую, чтобы на прощанье подержать Мэй.
— Он скойо пиедет? — спросила малышка. Уезжая, Кит сказал ей, что отправляется по делам.
— Я не уверена, — ответила Анджела дочке,
И еще она думала, хватит ли ее жизни, чтобы отступила захлестнувшая ее боль.
А Кит, приехав в Лондон, написал письмо Фитцу, в котором постарался объяснить свой отъезд.
«Твоя мать, — писал он, — не хочет сейчас думать о разводе, а переубедить ее мне не удается. Она по-прежнему говорит о множестве надуманных проблем и трудностей, которые возникли бы в ее отношениях со светом. Что касается меня, то подобные резоны кажутся мне вздорными. Однако твоя мать прожила с этими людьми всю свою жизнь, а я — нет. Возможно, ты поймешь ее доводы лучше, чем я.
Если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, не стесняйся и обращайся ко мне в любой момент, а если в один прекрасный день тебе захочется повидать Китай, на моей «Дезире» всегда найдется свободное место. Оставляю тебе адрес Чамберса — он может меня найти, где бы я ни находился.
Пони оставь себе. Из тебя выйдет прекрасный игрок в поло.
Искренне твой Кит Брэддок».
20
В последующие дни Анджела старалась как можно больше занять себя делами по управлению своими владениями, поднимаясь спозаранку и ложась поздней ночью. Это было необходимо, чтобы постоянной деятельностью хоть немного унять точившую ее боль. Она принялась нанимать учителей для своего колледжа и занималась вместе с ними составлением учебной программы, обращаясь за советами даже к крестьянам. Она проводила встречу за встречей, делала бесконечные записи и ночами, когда душевная мука мешала ей уснуть, тщательно их систематизировала. Однажды проведать ее приехал Фитц. Присутствие сына принесло Анджеле некоторое утешение, хотя она видела, что ему не хватает Кита не меньше, чем ей самой. Что же касается Мэй, то если раньше она спрашивала про Кита по десять раз в час, то теперь стала задавать этот вопрос всего лишь по десять раз в день.
Примерно через полмесяца после ухода Кита жизнь Анджелы вошла в более или менее сносную, хотя и чрезвычайно однообразную колею, поскольку каждый ее час был наполнен делами и расписан буквально по минутам. А если по ночам ей все же не удавалось уснуть, она принималась читать отчеты своего управляющего — это действовало лучше любой снотворной пилюли.
В последние дни месяца Анджела наконец ощутила в себе достаточно сил и присутствия духа для того, чтобы наведаться в Лондон. Ее банкиры хотели уточнить, какую именно сумму она рассчитывала вложить в открываемый ею колледж, и последнее время бомбардировали ее письмами.
Что касается Кита, то он пытался унять горечь расставания с помощью деятельности еще более бурной, чем та, которую развила в Истоне Анджела. Он все еще оставался в Лондоне, дожидаясь окончательного оформления контрактов на купленную им здесь недвижимость и того момента, когда Генри Ватсон наконец закончит «Дезире». Кит дал ему разрешение установить новый, более мощный двигатель, и вот теперь в связи с этим и вышла задержка. Однако если дни его были заняты делами,
В последнее время он стал пить больше обычного, а когда на редких светских приемах, которые удостаивал своим посещением, к Киту приближалась какая-нибудь знакомая дама, сгоравшая от желания возобновить с ним интимные отношения, он вежливо, словно речь шла о погоде, отвечал:
«Извините, но я обещал маме воздерживаться от секса».
Воздерживаться Кит, конечно, и не думал, однако всячески старался избегать разговоров с женщинами, и именно такую возможность предоставляли ему бордели. Свои вечера он начинал в клубе, где безудержно пил и играл. Когда же он оказывался изрядно пьян и у него возникала потребность в женщине, Кит, захватив одного или нескольких партнеров по игре и выпивке, перебирался в какой-нибудь из роскошных лондонских «домов удовольствий», где и оставался до утра.
Он щедро тратил деньги и свой талант любовника, поэтому и «мадам» и рядовые девочки были от него без ума.
К концу месяца он уже был хорошо знаком с любой мало-мальски известной в Лондоне шлюхой.
В то время, когда Кит, разгоряченный и гневный, вернулся из Истона, Саския также еще находилась в Лондоне и осталась в его доме. Однако они делили только кров, но не ложе. Вернувшись как-то раз домой все еще хмельным после ночных похождений, он пошутил, что теперь теряет вкус к женщинам сразу же после того, как покидает зону красных фонарей.
— Спать с тобой было бы для меня равнозначно тому, чтобы спать с собственной сестрой, — мягко добавил он, похлопывая ее по руке, в то время как Саския помогала ему освободиться от плаща. — Извини, милая, но я не могу этого сделать, — радостно добавил Кит. — Ты, кстати, не слышала о мадам Чентизи? Мне сказали, что у нее есть великолепные жеребцы для состоятельных дам. Сходи к ней, дорогая. Шкатулка с деньгами полна и стоит у меня в кабинете.
Прислонившись к стене, Кит на несколько мгновений прикрыл глаза. Он устал. Он устал быть усталым. Он устал видеть Анджелу в каждой женщине с которой ложился в постель.
Затем Кит глубоко выдохнул, открыл глаза, и взгляд его стал таким ясным, что Саския удивилась: что за внезапная перемена произошла в этом человеке? Улыбнувшись, он спросил:
— Какие бумаги нужно подписать сегодня днем? Чамберс должен был прислать этим утром краткие отчеты.
— Они у тебя на столе. — Хорошо. В таком случае дай мне несколько минут, я хочу переодеться. Не попросишь ли повара, чтобы он приготовил мне кофе? Крепкого. Очень крепкого! И, пожалуйста, не смотри на меня как заботливая мать. Я сумею выжить и без материнской опеки.
Однако в те короткие моменты, когда Кит оставался наедине с собой, он все же сомневался, удастся ли ему это. В такие мгновения его память, все его мысли были заполнены одной только Анджелой — ее улыбкой, ароматом, ощущением шелковистой кожи, ее чувственным волнующим голосом. Но тут Кит обычно обрывал сам себя, резко сметал воспоминания и беспощадно отбрасывал их туда, где им и место — на помойку несбыточных грез.
Приехав в Лондон, Анджела первоначально планировала провести здесь не более трех дней. Один она собиралась посвятить банкирам, второй — друзьям, а третий — провести с родственниками, которые полагали, что она вконец покрылась плесенью в своем Истоне, коли не показывается в свете с самого августа.