Леди-цыганка
Шрифт:
Оба они этой ночью не спали. Кэтрин, опустошенная неожиданным раскрытием своей личности и отвратительной сценой у Монро, притаилась, как смертельно раненное животное, ожидающее фатального удара. Она пошла на условия, предложенные Джейсоном, дала согласие на брак, но какая-то ее часть бунтовала, открыто противилась тому состоянию апатии, в которое она впала. Снова и снова, как лиса в ловушке, она лихорадочно искала путь к спасению. Но так и не нашла, пока мягкий рассвет не стал постепенно рассеивать мрак ночи и она не впала в сон без отдохновения.
Джейсон встал и ушел с рассветом. От этого очень
Он вернулся в отель как раз вовремя, чтобы привести себя в порядок, сменить дорожное платье и встретить лорда Тримэйна.
Кэтрин была тихой, подавленной, и дядя объяснил темные круги у нее под глазами и вялость тем, что вчера они разошлись очень поздно. Возможно, подумал он, племянница мучилась угрызениями совести за то, как обошлась со своей матерью.
Встреча прошла успешно, граф нашел условия, предложенные Джейсоном, чрезвычайно великодушными. Джейсон, уже полностью владеющий собой, держался с холодной деловитостью. Только Кэтрин выглядела недовольной – не деньгами, которые он определил за ней, а тем, с какой легкостью она была продана! ПРОДАНА! Это было самое подходящее слово, какое она могла подобрать.
При всем расположении к ней, дядя, казалось, более был озабочен урегулированием ее денежных дел, нежели ее чувствами. Он ни разу не спросил ее о настроении, о том, счастлива ли она.
Правда, она тут же нашла ему оправдание: ведь дядя убежден, что убежала она с человеком, которого любит. Естественно ему полагать, что она счастлива, что бессовестно забыла о матери, оставив ее в неведении. Даже если бы Кэтрин пожаловалась, что сожалеет о поспешном замужестве, то он, держа сторону Рэйчел, не очень бы посочувствовал ей. И все же ее мучило, что дядя легко отделался от своего попечительства, не убедившись, что она и в самом деле счастлива и довольна. Об ее обиде говорила и неприветливость, и плотно сжатые губы, но граф, испытывающий облегчение уже от одного того, что возможный семейный скандал удалось предотвратить, просто не заметил очевидных признаков неблагополучия.
А вскоре и вовсе ушел.
Проводив графа, Джейсон обратил внимание на выражение ее лица и лениво осведомился:
– Что тебя гложет, котенок? Или ты считаешь, что я был недостаточно щедр?
– Не в этом дело, – вспыхнула Кэтрин. – У меня такое чувство, будто меня только что купили. Ты только что приобрел меня, словно одну из своих лошадей.
Его улыбка стала еще шире:
– Должен признать, что ты оказалась очень дорогой девушкой!
Кэтрин почти задохнулась от гнева, но сдержалась, стиснув зубы и бросив в него презрительный взгляд. Через некоторое время, справившись с собой, спросила:
– Ты сделал все приготовления?
Он кивнул, и улыбка сползла с его губ.
– Мы должны быть сегодня вечером в Сен-Дени. Тамошний чиновник согласен
Она с ненавистью восприняла последние его слова, но не дала волю своему темпераменту.
– Когда мы выезжаем?
– А что? Мадам Элоиза успеет сметать тебе подвенечное платье? – съязвил он.
– Просто я хочу знать, к какому часу мне нужно быть готовой, – ровным голосом сказала она. – Но вижу, что сейчас тебе не до этого. Во всяком случае, сообщи, когда ты будешь готов.
Она собралась уйти, но он остановил ее, обняв за талию, и усталым голосом попросил:
– Извини, пожалуйста. Я не должен бы портить тебе сейчас настроение и ухудшать и без того плохие отношения между нами. Сен-Дени отсюда в нескольких милях, так что после того, как ты переоденешься, потребуется час, чтобы успеть к назначенному времени. Когда бы ты ни собралась, я уже должен иметь экипаж наготове.
Изумленная его неожиданным извинением, Кэтрин не сразу привела в относительную норму свои растрепанные чувства и занялась туалетом. Она надела серое с пурпурным отливом шелковое платье, подчеркивающее ее молочно-белую кожу и усиливающее аметистовый блеск глаз. Для своего настоящего свадебного одеяния она выбрала бы другой наряд, сейчас же у нее не было причин особенно хлопотать о туалете. Какая разница, это или другое платье, подумала она грустно. В таком настроении она и выехала в Сен-Дени.
Уже пали сумерки, когда они покинули маленький городок, где все и свершилось. Они были теперь законно, безвозвратно женаты. Кэтрин безучастно взирала на тяжелое обручальное кольцо на своем пальце. Ей казалось нереальным, что несколько слов, произнесенных невыразительным голосом человеком с безразличным лицом, сделали их мужем и женой. Но это было именно так и определяло ее будущее. Раньше она не представляла своей свадьбы, но знала, что не желала ни фанфар, ни суеты – традиционные свадебные цветы, белые кружева определенно были не по ней. Но ей безусловно хотелось бы чего-то большего, чем торопливая и безликая церемония, через которую она только что прошла. Она уныло подивилась тому, что Джейсон даже купил кольца – потому что кроме них, да нескольких бесцветных и невыразительных клятв, ничто не напоминало о том, что это была свадьба.
Джейсон тоже необычно молчал, и по мере того, как сгущалась темнота и опускалась ночь, молчание между ними становилось все более и более тягостным. Каждый остро ощущал присутствие другого, и каждый противился такой невольной близости в темном экипаже. Взошла луна, в ее призрачном свете Кэтрин едва различала лицо Джейсона, сидящего напротив нее. Сумрачный свет скрывал его глаза, позволяя мельком видеть прямой нос и крупные выразительные губы.
Он был ее мужем и теперь получил законное право делать с ней все, что захочет. Теперь все в ее будущей жизни определялось этими худыми руками, которые в равной степени могли ввергнуть ее и в восторг, и в ужас. Она вздохнула едва слышно, и этот звук заставил Джейсона нагнуться вперед – его теплые ладони накрыли судорожно сжатые пальцы Кэтрин.