Леди для черного Ангела

Живем и думаем, что все делаем себе на пользу. А нет, как показывает время. Оно обличает результат наших действий, выворачивая хорошее и плохое с одинаковой непредвзятостью.

Свет фар с трудом разрезал плотную пелену снега. Вдруг, перед самым капотом, мелькнула тень.

Водитель со всей силы нажал на тормоз. Но у порыва ветра нашлись собственные планы, он потащил машину по скользкому накату. Металлический скрежет, резкий толчок разбудили дремавшего на переднем сидении пассажира.

– Мать твою!! Ты что творишь?
– выругался мужчина, осторожно трогая на лбу быстро набухающую шишку.

– Извините, Андрей Петрович. Вроде кого задел, - пролепетал водитель.

– Что!!!
– взревел начальник.

– Можно выйду, посмотрю, - совсем растерялся шофер.

– Эх, Жора, Жора, тебя явно курица снесла, - слушал недовольство водитель словно сквозь вату в ушах и дергал ручку.

Дверь как назло заело. Слова начальника «Да иди уже!» прозвучали будто толчок. И водитель вывалился на обочину дороги. Взгляд Андрея Петровича коснулся неоновых часов на черной панели.

– Едрит-твою за ногу! Как чувствовал, что застрянем. Ну, Жора, - брюзжал он под воображаемый бой курантов.

Наваждение воспринялось особо злым и колючим. Мужчина встряхнул головой, нашел на полу шапку, нахлобучил и, выглянув из машины, крикнул:

– Ну что там!?

– Шеф, тут старуха в сугробе…

– Живая?

– Вроде…

Мужчина неохотно шагнул в неуютную темень, присмотрелся и вынес решение.

– Слушай, ты не мог ее сбить. Она далеко от дороги.

Рослый и неуклюжий шофер облегченно вздохнул. Начальник нащупал в кармане телефон.

– Скорая? Тут на сорок седьмом километре бомжиха в сугробе. Может подберете, пока не окочурилась.

…На том конце помолчали и неохотно ответили, что вызов принят.

– Погнали, то водка закипит, а бабы перегорят, - буркнул начальник, направляясь к машине.

– Сынки, - послышался позади слабый старческий голос.

Шофер замялся. Андрей Петрович открыл дверь автомобиля.

– Шеф! Замерзнет ведь бабка.

– Жорик, не тупи! Слышал же - скорую вызвал. Или самому за руль сесть?!

Хлопок дверцы прозвучал приказом. Жора поспешил к машине, отмахиваясь от ударяющего в спину голоса несчастной старухи.

– Как-то не по-человечески, - прогнусавил он, выжимая сцепление.

– Жора! Не буди зверя. На цыфирки глянь. Бензина с гулькин член.

– До ближайшего села докатим, - не сдавался Жора.

– Докатить можно, но я, Жора, еще надеюсь Новый Год встретить. Просек? Тогда - алга.

****

…Мартовский денек радовал, хоть и накрапывал мелкий дождик. Запах новенького авто бодрил,

как и аромат подснежников, лежащих рядом. Андрей Петрович изредка косился на букетик, представляя миленькое личико молодой жены. Он намеревался заехать в ювелирный - выбрать серьги под цвет Олюшкиных глаз. «То-то угожу, все-таки как свезло с женой. Скромная, искренняя и нежная, пташечка моя», - с умилением подумал мужчина и автоматически прибавил скорость, да так, что почувствовал, как воздушная волна прошила салон.

Неожиданно за спиной послышался хриплый кашель. Взгляд Андрея Петровича метнулся в зеркало заднего вида. «Что за фигня?» - успела мелькнуть мысль до того, как все нутро захолодело. Мужчина медленно обернулся.

Сзади, хитро прищурившись, на него смотрела незнакомая худенькая старушка.

– Ты откуда?
– выдавил из себя Андрей Петрович.

– Ой, милок! Да я тутошняя. Прямь с этого самого места, - ухмыльнулась бабуся.

Тот глянул в окно и прочитал на дорожном знаке: «сорок седьмой километр». Недоумевая спросил:

– Ты о чем, старая?

– Ууу… короткая у тебя память. Всего-то три месячишка минуло.

Нахлынувшая волна раздражения подкатила к горлу. Андрей Петрович механически надавил на тормоз. Автомобиль недовольно заскрежетал. Мужчина поспешно выскочил из машины, резко открыл дверцу со стороны внезапной попутчицы и прохрипел:

– Выметайся…

– Или что?
– уперлась незнакомка.

– Во тварь наглая!
– взорвался Андрей Петрович, готовый ухватить за шиворот нахалку, но подкосила резкая боль в сердце.

Задыхаясь, рвя ворот рубашки, он заскользил по крылу автомобиля на мокрый асфальт.

– Ааа… жить хочется!!!
– разразилась нечеловеческим хохотом бабка.

Вибрации голоса старухи словно проникали ему в грудь и сжимали сердце. Казалось, что кровь поднялась в голову и она вот-вот лопнет.

– Ладно, живи, душегубец. Но помни! Свет Божий видишь, пока заботишься обо мне. Так сказать, выполняешь мои прихоти. Или издохнуть прямь сейчас желаешь? Мо-ло-доженец… жизнь то, небось, налажена? Есть деньги и власть, не жалко бросать отбитое потом и кровью?

Боль отступила. Мужчина с трудом отдышался, удивляясь казусу. Он, вообще-то, слыл здоровяком в свои сорок пять. Тут - приступ сердечный. Мысли путались. Перед глазами замерцал образ юной жены.

– Ну как быть ей вдовицей?
– напирала старуха, точно копалась в его мыслях.

«Наверно надо согласиться, там разберусь», - решил он, что договорившись, избавится от кошмара.

– Ладно, твоя взяла. Теперь пошла вон…

– Рада, что уши мытые. Огорчает, что мозги зашарканные. Не понял, голубчик, что отныне мы тень друг друга. Ибо, я жизнь и смерть твоя в одном личике.