Леди-дракон. Факультет оборотничества
Шрифт:
Не потому, что я хуже летала или была слабее, хотя и это играло свою роль. А потому, что драконы влюбляются крепко, практически раз и на всю жизнь. Новость, что Клэй тоже оборотень, меня огорошила, но нисколько не уменьшила чувств. И даже, кажется, наоборот. Поэтому улететь я не смогла из-за того, что перехватило дыхание.
Мы кружились над безлюдной площадкой и следовало признать, что все, что было между нами в облике людей, больше напоминало дружбу. Обычную дружбу, приправленную неловкими попытками стать чем-то большим. В
Я не могла отдать Клэю то, что некогда у меня уже забрали: в жизни Вил-человека было многое. Но в жизни Вил-дракона был единственный дракон, которому я доверяла всецело, несмотря на противостояние. Нам было плевать, увидит ли кто нас, мы изучали ипостаси друг друга так, как это делают драконы. Только в этот вечер я получила желанную уверенность: Клэй был искренен. Драконы в таких вещах не врут.
– Почему ты скрывал свою ипостась?
Я положила морду поверх морды Клэя и с шумом втянула прохладный воздух вперемешку со снежинками. Клэй лениво двигал хвостом, гоняя туда-сюда небольшой снежный ком.
– По разным причинам, – подумав, ответил он. – В первую очередь из-за моего желания быть Погонщиком. Меня бы заставили учиться на оборотническом, если бы узнали. Папа и заплатил кое-кому, чтобы скрыть мой дар. Все преподаватели, кто может чувствовать драконов, в курсе.
– А на улице?
– А что на улице? Идет парень, обычный, ну есть в нем магия, и что? Никто не чувствует ипостась. Студенты вообще не способны друг друга чувствовать, в основном это присуще Погонщикам. А вот тебе и вторая причина: черные – вид очень редкий. Отец не хотел, чтобы на мне ставили опыты, писали диссертации и научные статьи.
Ага, я даже поняла, чьей именно диссертации отец Клэя опасался больше всего.
– Редкий? Не уникальный?
– Нет, – ответил Клэй. – Этот вид малоизвестен, но встречается. Драконы делятся по приспособляемости к среде, в которой они живут. Зеленые и лесные – в Лесном, Облачные – в Верхнем и так далее. Я просто способен жить везде. Могу долго плавать под водой, могу подняться в Верхний, могу опуститься в Подземный. Но к этой универсальности добавляется существенный минус. Если, скажем, облачные очень быстрые, подземные очень ловкие, лесные – сильные, то я как бы довольно средний.
– Но ты меня спас.
Я поежилась, вспомнив, как черный дракон расправился с лекарем Георга.
– Я был очень зол, а он не ожидал. Ну, и я совершенствуюсь, тренируюсь, развиваюсь. Ладно, Вил, давай дома договорим. Уже поздно.
Клэю надо было заниматься, и только поэтому я встала и побрела к раздевалке. Так бы лежала и лежала, отдыхая человеческой душой и драконьим телом, у теплого бока. Но человеческая жизнь требовала меня-девушку.
Иногда посещали мысли о том, что, может, остаться драконом… улететь на Плато, жить в пещере, купаться в ледяных озерах, кататься по заснеженным склонам гор. Потом вспоминались все радости двойной жизни, и желание отступало.
Клэй пытался настоять и обратиться рядом со мной, но я не далась. Еще не была готова к такому, для этого нужно было перейти какую-то границу доверия. Никто и никогда не видел, как я обращаюсь. Клэй хотел перейти эту черту, а я считала, что у нас и так слишком быстро все развивается.
Спорить он не стал и, пока мы шли к выходу с площадки, весело дурачился, кидаясь в меня снегом. Нашел, чем пугать ледяного дракона. Снег я ему возвращала, и Клэй злился. Только удачная попытка уронить меня в сугроб его удовлетворила.
– Клэй, – позвала я его, когда мы свернули на узенькую улочку, чтобы срезать путь, – за нами хвост.
– Вижу, – вздохнул он, тоже заметив охотника, который не очень-то и скрывался, следуя за нами.
– Госпожа Инеевая, – поравнявшись с нами, расплылся в улыбке Дамиан, – господин Сероглазый.
– А что, вас уже выпустили? – вырвалось у меня.
– Вашими молитвами. Вам ведь и в голову не пришло, что я не имею отношения ко взлому вашей комнаты? Прекратите, Вил, делать вид, будто все охотятся за вами.
– А, значит, царапины на лице были подарком пылкой любовницы, а не моего разбуженного кота.
Тут я врала: лично царапин на Дамиане не видела. Но почему-то охотник плохо владел собой, когда встречался с Клэем, и даже в темноте я заметила, как забегали его глаза. Что же Дамиану от меня нужно, почему он не оставит меня в покое?
– Вы глупы, Инеевая, – наконец справился с собой охотник. – А вы, Сероглазый, и того хуже. Что ж, я обязательно найду способ порадовать всех в вашей академии секретом их любимчика.
Мне стоило немалых усилий не дергаться и спокойно взирать на охотника, а Клэй только презрительно фыркнул.
– Интересно, как тебя лучше назвать: вуайеристом или зоофилом?
– Называй господином, Сероглазый, – усмехнулся Дамиан.
Клэй открыл было рот, чтобы ответить, но Дамиан сбил его с толку резко изменившимся выражением лица. Нахальный охотник только сейчас почувствовал, что не может сдвинуться с места. Дамиан так был увлечен спором с Клэем, что не заметил ледяных ветвей, поднимающихся из плотно утоптанной дорожки. Ветви опутывали ноги, делая движение невозможным.
Дамиан дернулся и вскинул руку. Клэй хотел было заслонить меня, но я погрозила охотнику пальчиком.
– Дорога безлюдная, – напомнила я. – Не докричитесь помощи до утра, отморозите все самое ценное. И на этот раз окончательно.
– Заманчивая перспектива, – хмыкнул Клэй.
Дамиан умерил пыл. И я не стала вести диалог дальше. Сосульки медленно, очень медленно, ослабляли хватку. Вырваться охотник сможет минут через пятнадцать, мы к тому времени будем дома. Вот только ботинки я приморозила намертво. Пойдет босиком, говорят, полезно.