Леди Джейн

Джемисон Сесилия Витс

Позже у них родилась дочь, которую назвали в честь матери. А чтобы не было путаницы, отец прозвал малышку «леди Джейн».

Мы с миссис Черчилль постоянно переписывались. Счастливая, беззаботная жизнь молодой четы приводила меня в восторг. Родители сообщали мне все, до мельчайших подробностей, что касалось их любимой девочки. Они боготворили ее. Если бы не горькие воспоминания о ссоре с отцом, Джейн-старшая могла бы считать себя избранницей судьбы.

Когда дочери исполнилось три года, Джейн прислала мне в подарок фотографию своей семьи. Потом мы переписывались еще два года, но затем наша переписка внезапно оборвалась. В то время мы с мужем на целый год уезжали в Европу. Когда же вернулись,

я обнаружила несколько моих писем, адресованных Черчиллям, – письма переслали обратно. Муж узнал на почте, почему нам вернули письма из Техаса: оказалось, что мистер Черчилль внезапно умер два года тому назад во время эпидемии, а миссис Черчилль немедленно по кончине мужа выехала из прерий. Вместе со своей маленькой дочерью она отправилась в Новый Орлеан, и после этого в Техасе о них не имели никаких сведений. Начальник местной почты написал, что его самого это удивляет, так как миссис Черчилль, уезжая, просила хранить всю ее мебель и дорогие вещи до тех пор, пока она не приедет в Новый Орлеан и не уведомит, куда именно надо все доставить. «Вот уже два года, – писал начальник почты, – как хранятся эти вещи».

Тогда я сама решила заняться этим делом и написала в Нью-Йорк одной моей хорошей знакомой, чтобы она навела справки, где находится старик Четуинд и куда делась его замужняя дочь. Знакомая ответила, ссылаясь на местные газеты, что мистер Четуинд уехал в Европу несколько лет тому назад, а о его дочери ничего сообщить не могла.

Иногда я думаю, Артур, что Джейн уехала к отцу в Европу, помирилась с ним и они живут вместе. Но почему она до сих пор не написала мне, я не понимаю. Есть еще одно обстоятельство, которое меня очень смущает, хотя, на посторонний взгляд – это пустяки. Дело вот в чем: когда мы были еще девочками и учились в пансионе, я заказала для Джейн ко дню ее рождения серебряную шкатулку с эмалью – букетик анютиных глазок и незабудок. На внутренней стороне крышки были поздравительные стихи моего сочинения, а над ними вензель «ДЧ». В прошлом году в одном модном магазинчике я увидела эту шкатулку. «Откуда она у вас?» – спрашиваю. «Одна знакомая принесла, просила продать поскорее», – ответила хозяйка магазина. Выяснилось, что фамилия той знакомой Жозен, живет она на улице Добрых детей. За эту вещицу у меня в магазине попросили тридцать долларов. Я сразу же заплатила, спрятала шкатулку и уехала домой. Дня через два я поехала на улицу Добрых детей, но мадам Жозен оттуда исчезла. «Опоздали, сударыня, – пояснил мне испанец из табачной лавки. – Верно, она жила здесь, но вчера ночью съехала, а куда – неизвестно». И действительно, сколько ее ни разыскивали, она будто в воду канула. Возможно, эту шкатулку украли в Нью-Йорке или в Техасе и привезли сюда для продажи. Я очень рада, что мне случайно удалось вернуть вещь, принадлежавшую Джейн.

Все время, пока мадам Ланье рассказывала о своей подруге, Артур Менар не спускал с нее глаз, явно делая усилия, чтобы удержаться от слез и не заговорить самому. Мадам Ланье иногда вопросительно смотрела на своего собеседника, но он молчал.

– Ну вот, Артур, все, что я знаю, – заключила она. – Теперь твоя очередь.

– Боже! Как я был глуп! – вскричал Артур, вскакивая с места и принимаясь бегать взад и вперед по комнате. – Вы мне сообщили много фактов, но я тоже знаю немало.

– Каким образом, Арти? Умоляю тебя, расскажи подробнее! Ты не представляешь, как мне хочется знать о судьбе Джейн Черчилль!

– Не будь я таким болваном, идиотом, ослом, будь у меня хоть капля мозгов, я бы давным-давно привез к вам в дом миссис Черчилль и ее прелестную девочку! А что я сделал вместо этого? Отправил мать и дочь в Грэтну без провожатого, когда уже темнело, да к тому же я знал, что мать больна! Боже

мой, Боже мой! Что я наделал?..

– Арти, Арти! – в отчаянии воскликнула мадам Ланье. – Говори скорее, когда это было? Куда делась Джейн Черчилль со своим ребенком?

– Этого я не знаю! Но сейчас расскажу, что знаю.

И Артур стал подробно описывать свою встречу с миссис Черчилль и ее дочерью: как он подарил девочке голубую цаплю и как простился с ними на станции Грэтна, а сам поехал дальше в Новый Орлеан.

– О, Арти! – упрекнула его мадам Ланье. – Как же ты не догадался проводить их из Грэтны на паром? И привезти прямо к нам? Ведь у Джейн, кроме меня, никого нет знакомых в Новом Орлеане. Каково было ей, больной, ночью оказаться в глухих местах! Ну почему ты не привез ее прямо к нам?

– Миссис Черчилль ни разу не упомянула о вас. Могло ли мне прийти в голову, что вы с нею так дружны и что она едет именно к вам? А навязываться с услугами к малознакомой даме мне показалось неприличным.

– Отчего она на другой день ко мне не приехала?

– Дайте я закончу свой рассказ, и тогда мы вместе над этим подумаем. Расставшись с миссис Черчилль и с девочкой, я долго смотрел им вслед, пока они не стали спускаться к парому. Наш поезд в это время отправлялся дальше, и я занял прежнее место. И тут в том кресле, где сидела мать, я увидел молитвенник в красном кожаном переплете, с серебряными застежками и с монограммой «ДЧ». Это был молитвенник больной дамы. В книге я нашел фотокарточку.

– Так и есть! – сказала мадам Ланье. – Это молитвенник моей дорогой Джейн. Но почему она ни разу не заглянула ко мне? Куда она делась?

– Вот это тайна, – ответил Артур. – Быть может, она почувствовала себя совсем плохо и зашла в ближайший отель... Или с ней... случилась беда. На следующий день я напечатал во всех местных газетах объявление, что в вагоне найден молитвенник с монограммой «ДЧ», и дал свой адрес. Но все напрасно: прошло уже два года, а я не встречал ни матери, ни дочери.

– Как это странно! О, как это странно! – воскликнула мадам Ланье. – Куда отправилась Джейн? Ведь она ехала сюда, чтобы погостить у меня...

– Надо думать, – ответил Артур, – что она не осталась в Новом Орлеане, а в ту же ночь уехала куда-то. Если бы она остановилась в каком-нибудь отеле, я бы непременно через газеты ее отыскал. Скорее всего, она в ту же ночь уехала из города.

– Дорогой мой Арти, лучше скажи прямо, что Джейн умерла! – проговорила со слезами мадам Ланье. – Неизвестность хуже всего.

– Я сам ни в чем не уверен. Но у нас есть маленькая надежда: вы нашли свою шкатулку, а я нашел голубую цаплю, которую подарил леди Джейн. И знаете, как это случилось? Сегодня утром я зашел к одному любителю птиц, смотрю – у него в вольере голубая цапля. А это очень редкая птица в здешних местах. Спрашиваю, откуда она у него. «Да вот, – говорит, – какой-то итальянец принес на днях и продал дешево, очевидно, торопился». Я позвал птицу: «Тони! Тони!» «Тон, тон!» – закричала она и, хлопая крыльями, побежала прямо ко мне. Я понял, что это моя цапля... И действительно, моя.

– Как ты узнал ее?

– Видите ли, у моей цапли под крыльями по три необычных родимых пятна, вроде трех черных крестов. Я их заметил сразу же, когда поймал ее на охоте. Тогда я услышал ее крик из болота: «Тон, тон! тон!» (за что, кстати, и прозвал ее Тони), а потом увидел, как цапля прыгает и хлопает крыльями. Она мне очень понравилась, и я взял ее на руки. Поскольку мне предстояло ехать поездом, я обшил ей одну ногу кусочком кожи и привязал веревку.

– А ты спросил в магазине, где тот итальянец взял птицу? Вероятно, девочка потеряла ее или цаплю украли, как украли мою шкатулку. Боже мой! Как это, однако, могло случиться?