Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь
Шрифт:
Друзья снова и снова хлопотали о несчастной Эмме, добиваясь для нее оплаты огромных долгов государством или хотя бы какой-то деятельной помощи. Все мог бы решить принц Уэльский Уильям, фактически правивший Англией за своего отца короля Георга III, уже совсем потерявшего разум из-за болезни. Уильям, который со временем стал королем Георгом IV, тратил на своих любовниц колоссальные средства, не стесняясь. Долги, пусть и огромные, наделанные Эммой, были вполне сопоставимы с его собственными грехами.
Конечно, Эмма уже не та и приглашать ее ко двору, несмотря на то, что там заправляла любовница принца за неимением королевы (Уильяму страшно не повезло с женой), никто не собирался, однако по старой памяти Уильям, когда-то друживший с Нельсоном и ухаживавший за Эммой, вполне мог хоть как-то помочь. На это и рассчитывали друзья леди Гамильтон.
И тут…
Сразу после гибели Нельсона Эмма за свой счет заказала и выпустила биографию адмирала, щедро оплатив и работу писателя, и издание книги. «Жизнь» получилась малоинтересной, никому не понравилась и быстро забылась. Но у издателя остались письма Нельсона к самой Эмме, которые та зачем-то отдала (чтобы доказать любовь героя к себе и его намерение обеспечить будущее Горации и самой Эммы) и забыла забрать обратно!
Можно быть наивной, можно быть рассеянной, но, когда наивность и рассеянность граничат с глупостью и преступной халатностью, неприятности обеспечены. Они не заставили себя долго ждать. Видимо убедившись, что Эмме из Кингз-Бенч уже не выйти и она больше не опасна, издатель Джеймс Гаррисон решил заработать на сенсации и выпустил письма отдельной книгой!
Это был удар, причем из тех, после которых больше не поднимаются.
Эмма узнала о предстоящем выходе книги из газет. От такого сообщения она пришла в ужас! Письма Нельсона?..
Нужно немедленно опубликовать опровержение. Немедленно!
Помочь мог только Джеймс Перри, он редактор газеты, пусть поместит на видном месте ее письмо! Джеймс задал всего один вопрос:
— Миледи, вы передавали такие письма кому-то? Они существуют?
— Да, но я никак не думала…
— Это уже неважно. Если письма существуют, и они в руках у издателя, то лучше не печатать никакого опровержения, оно лишь привлечет дополнительное внимание к книге. К тому же что вы намерены опровергать, подлинность писем, которые сами же отдали? Свою причастность к ним? Или сообщить, что письма опубликованы без вашего согласия? Письма подлинные?
— Я не знаю, какие именно будут опубликованы, но у Джеймса Гаррисона есть подлинные.
Перри с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Зачем отдавать письма адмирала кому бы то ни было?! Но ругаться уже бесполезно, нужно понять, что же в них страшного.
— Миледи, чего именно вы боитесь в письмах? Мы должны понимать, что опровергать?
— Там есть откровения… ненужные откровения… к тому же по поводу некоторых лиц…
Перри едва не схватился за голову. В ее красивой голове есть мозги или полностью вытеснены жаждой блистать?!
— Зачем вы отдали столь откровенные личные послания кому-то?
— Он писал биографию Нельсона…
— Почему не забрали обратно?!
— Я не думала, что он посмеет позже использовать…
— Опровергать бесполезно. Если будете настаивать на фальсификации, только заработаете еще один судебный процесс. Чего вы больше всего боитесь, о ком там откровения?
— О принце Уильяме…
Вот теперь Джеймс все же схватился за голову:
— Вам нужно бежать из Англии.
— К-куда? У меня нет денег.
— Я попробую раздобыть аванс у тех, кто выплачивает вам хоть что-то.
Основная масса читателей после первого шока во всем обвинила Эмму. Нет, герой не мог быть таким сам по себе, он не мог жестоко обойтись с женой и бросить несчастную женщину ради любви к другой, а уж жить вместе с любовницей прямо под боком у мужа!.. Многие не верили в подлинность писем, требовали либо опровержения, либо новых доказательств.
Тут же из всех щелей выползли знавшие Эмму в молодости, посыпались откровения газетчикам о том, какой она была в молодости. В обществе мгновенно укоренилось мнение, что красавица просто околдовала, охмурила Нельсона, если уж ей удалось одурачить и лорда Гамильтона, более искушенного во всяких хитростях дипломата, то заморочить голову доверчивому моряку…
Никому не приходило в голову, что это действительно могла быть любовь. Адмирал Нельсон в общественном мнении удержался на пьедестале, а вот Эмма низвергнута ниже некуда. Красавица? Да видели мы эту красавицу! Толстая тетка с лицом пропойцы!
О Горации не вспоминали, и то слава богу.
Но для Эммы самый страшный удар заключался в публикации нескольких писем, в которых Горацио упоминал принца Уильяма. Это было тогда, когда Нельсон, находясь в море, изнывал от ревности при одной мысли, что принц Уильям во время планируемого лордом Гамильтоном обеда окажется рядом с его возлюбленной. Отзывы бывшего приятеля отнюдь не льстили принцу, напротив, адмирал называл Уильяма мошенником, злоязычником и требовал от Эммы категорически не принимать соперника и никоим образом не общаться со столь недостойным человеком. Именно после того обед был отменен, серьезно навредив лорду Гамильтону в глазах принца.
Понятно, что строчки написаны сгоряча, что Нельсон страшно ревновал, а потому старался выставить принца в худшем свете, а главное — это написано для одного-единственного человека — Эммы и вовсе не предназначено для всеобщего внимания. Как часто в письмах, зная, что их не прочтет никто другой, люди не только излишне откровенны, но и несправедливы.
Уильям не просто не был образцом для подражания, имя этого человека, позже короля Георга IV, стало нарицательным, знаменуя распутство и бесконечные безумные траты на любовниц. Будучи принцем, Уильям тоже не стеснялся, ради оплаты немыслимых долгов ему пришлось жениться, иначе парламент не желал опустошать казну в угоду любвеобильному наследнику престола. Женитьба не удалась, это стало еще одним позором Англии, принц сорил деньгами налево и направо и считал себя завзятым сердцеедом.
Увидеть на страницах книги совсем нелестные откровения героя Нила по своему поводу…
Принц отреагировал резко:
— Чертова сука! Где она?!
— В Кингз-Бенч…
— Вы полагаете, я помню все имения подохшего адмирала?
— Это не имение, это лондонская тюрьма, Ваше Высочество, туда попадают за долги.
— Да-а?.. Пусть подохнет там!
Деньги удалось раздобыть, и на некоторое время Эмму вытащили из Кингз-Бенч еще раз. Но это был аванс ренты, больше поступлений до конца года не предвиделось, а на улице всего лишь весна.