Леди и лорд
Шрифт:
Губы Джонни скривились в усмешке.
— У вас неплохо получается эта роль, леди Грэм, — проговорил он, также выпрямляясь, чтобы лучше видеть женщину, и встретился с ее откровенно чувственным взглядом. — Впрочем, Битси, дорогая, — продолжил он, и неожиданно его светло-голубые глаза потеплели, — я поразмыслил и пришел к выводу, что не имею ничего против.
Это было как какое-то откровение, которое вполне закономерно пришло на смену его плохому настроению.
— На самом деле я был бы полным болваном, если бы стал возражать. — Лукавая улыбка Джонни резко контрастировала с пылким чувством, светившимся в его взгляде.
— Я вам крайне
Джонни рассмеялся, и этот звук, в котором звучала неподдельная радость, согрел ее сердце.
— На этот счет ты могла бы не беспокоиться. Я сохранял целомудрие с того самого дня, когда отправился из Эдинбурга в погоню за тобой.
— Как мило! — продолжала подтрунивать над ним Элизабет, тая от счастья.
— Ну, на этот счет многие могли бы с тобой поспорить, котенок, — поддержал Джонни их шутливую пикировку.
— Итак, чем я могу быть полезна? — промурлыкала она голосом записной искусительницы.
Джонни почувствовал жаркую волну нестерпимого желания и стал выискивать глазами место, где они могли бы прилечь.
— Предупреждаю тебя, — заговорил он очень тихо, сопровождая свои слова многозначительной улыбкой, — я веду монашеский образ жизни уже много дней. Надеюсь, ты не будешь возражать против травы. Хотя следует признать, что моя кровать в Хоувике была гораздо мягче.
— Да, но тогда об этом узнал бы весь Хоувик.
— Ну и что с того! — Брови Джонни выразительно вздернулись, выказывая его отношение к мнению окружающих.
— Люди не должны ставить на карту свою репутацию…
Однако разумные слова, слетавшие с губ Элизабет, не имели ничего общего с тем, что творилось внутри ее. Она понимала, что сейчас готова была пожертвовать всем ради того, чтобы их тела наконец слились. Да и Джонни мог думать только об одном — чтобы почувствовать ее возле себя. Светские условности были ему настолько безразличны, что он даже не считал нужным их обсуждать.
— Пропади он пропадом, этот Хоувик. Единственное, что я могу тебе предложить, — вот эта постель из травы. Ты не возражаешь?
Элизабет улыбнулась и вложила свою руку в его ладони.
— Только при двух условиях: если вы будете меня держать, милорд, и если на моем платье не останется зеленых пятен.
Несколько мгновений он молчал, нежно держа в руках ее тонкую ладонь, а затем мягко сказал:
— Ты — очень необычная.
Главной чертой, объединявшей всех остальных женщин в его прошлой жизни, было то, что они тщательно избегали откровенности.
— Я слишком искренна для вас, милорд? — с улыбкой спросила Элизабет.
Его длинные пальцы сомкнулись вокруг ее тонкого запястья. Это движение было наполнено властностью, но в то же время было чистым и искренним. Джонни словно пытался удержать подле себя эту одухотворенную и не признающую обиняков женщину, что сидела рядом и смотрела на него.
— Твоя прямота восхищает меня, — проговорил он. — Но хочу предостеречь тебя, — продолжал он, поднимая Элизабет с дерева. — Я хотел тебя беспрерывно на протяжении последних трех дней, поэтому сейчас не обещаю быть пай-мальчиком.
— Меня и саму всю трясет по той же самой причине. Так что, вполне возможно, я первая разорву тебя на части, — выдохнула Элизабет, качнувшись навстречу Джонни и подняв лицо для поцелуя. Аромат ее тела ударил ему в ноздри. — Я
В следующее мгновение Джонни резко притянул ее к себе, провел руками по ее спине, затем опустил их ниже и крепко прижал Элизабет к своему телу. Когда тела их сомкнулись, он издал низкий глухой стон. Встав на цыпочки. Элизабет наклонила голову Джонни, и их губы слились в долгом сладострастном поцелуе. Руки ее уже лихорадочно расстегивали пуговицы на его рубашке.
— Скорее, Джонни, умоляю тебя…
Вскоре жар их соединившихся тел превратился в настоящий вулкан, и, ощутив себя глубоко внутри ее тела, Джонни почувствовал, как в его мозгу что-то ослепительно взорвалось…
Несколько минут спустя, опустошенные страстью, дрожащие, они лежали друг возле друга, дыша, как пловцы, только что переплывшие Ла-Манш.
— Со мной… такого… еще не бывало… — выдохнул Джонни.
— Со мной… тоже… — прошептала Элизабет.
Повернувшись к ней, он улыбнулся. В глазах его светилась радость триумфа, будто он только что одержал великую победу. Светлые волосы Элизабет сверкающим потоком рассыпались по грубой ткани его пледа, ее сияющие глаза смотрели прямо на него, словно их взгляду представилось видение рая. «Я никогда не видел никого прекраснее ее», — подумал он.
— Как ты могла… выйти за него замуж? — прошептал Джонни, и в голосе его слышалось неподдельное изумление, словно он впервые задался этим вопросом. Сейчас сама мысль о подобном браке не укладывалась в его голове, хотя он прекрасно знал о том, что подобные браки были широко распространены: многие семьи выдавали молоденьких девушек замуж только ради денег. Но она… она была слишком прекрасна, чтобы ее можно было продать такой старой сволочи, как Хотчейн.
А Элизабет хотелось сказать: «Если бы я знала тебя тогда, я бы скорее убила себя, чем позволила выдать за Хотчейна». Но вместо этого она ответила:
— Тогда я еще не знала, что у меня есть выбор. — Поскольку она все еще находилась во власти только что пережитого ею счастья, в голосе ее звенели радостные нотки, и это неприятно удивило Джонни, не понимавшего, в чем Дело. Приподнявшись на локте, Элизабет нежно прикоснулась к уголкам его глаз, пытаясь прогнать морщинки, и добавила: — Сейчас бы я уже этого не сделала. Я бы скорее полола репу на полях или выпрашивала работу в деревенских школах. Сейчас, когда я повстречалась с тобой. — Элизабет улыбнулась Джонни и звонко чмокнула его в щеку. Душа ее пела. — Как я рада, что ты поскакал вслед за мною, — призналась она. — Мне не следует говорить тебе об этом, но… Я мечтала о тебе с самого Голдихауса. Раньше со мной не происходило ничего подобного. Я никогда… так отчаянно не хотела мужчину. — Элизабет едва могла говорить, настолько ее захлестнули эмоции, которые она сдерживала на протяжении последних месяцев. — Мне даже приходило в голову приблизить к себе одного из моих телохранителей, чтобы выяснить наконец, в чем же дело: в тебе, в каком-то необъяснимом импульсе или… — Лицо Элизабет залила краска смущения, и последние слова она едва слышно прошептала: — Или в том, какой ты особенный мужчина… — Подняв взгляд на Джонни, она увидела, что он улыбается, и улыбнулась ему в ответ. — Но я не сделала этого, — быстро добавила она и затараторила, словно слова, которые так долго копились внутри ее, требовали немедленного выхода наружу. — Спать с телохранителями или с Джорджем Болдуином, который всегда под рукой и умоляет о поцелуе, или…