Леди не движется
Шрифт:
– Зачем вам мои выводы, старший эксперт Крюгер, вы ведь уже решили, что это «серийник», – сказала я подчеркнуто обиженно.
Август отвернулся. Он не любил, когда я начинала «играть женщину». А я вовсе и не играю, я и есть женщина, если кто забыл.
– А вы, конечно, думаете иначе. – Крюгер ощерился, что должно было служить предупреждением, по его мнению. Мол, не берите на себя много, сударыня, здесь моя территория, и я тут главный.
Крюгер, напротив, очень любил, когда я «играла женщину». Как многие излишне маскулинные копы, он делил мир на две половины – мужскую и женскую. Он никогда не высказывался за то, что женщина должна знать свое место, – он просто не понимал, как строить общение с «парнем в юбке». Женщина может заниматься чем угодно, но при этом должна быть женственной,
– Почему же? – Я пожала плечами. – Вполне допускаю, что вы правы. И могу даже сообщить кое-что о вашем серийном убийце. Это женщина, ростом около пяти с половиной футов, громадной физической силы, и у нее есть любовник-эльф.
Август удостоил меня короткого взгляда искоса.
Крюгер вытаращил глаза:
– Это… это еще почему?!
Ну, издеваться так издеваться, лишь бы не переиграть.
– Потому что тело сюда принесли вдвоем. Человек и эльф. Человек оставил клочок одежды на скобе контейнера. Это очень дешевая ткань, люди, которые носят такую одежду, не могут позволить себе содержать слугу-эльфа. Значит, человека и эльфа связывают другие отношения, но столь же крепкие, раз эльф взялся помогать в убийстве своего единокровца. Придумайте еще какую-нибудь причину, кроме верности господину или плотской связи, которая могла бы толкнуть эльфа на осознанное преступление.
Крюгер опешил и задумался. Потом спохватился и выжидательно уставился на Йоханссона. Тот кивнул:
– Да, господин старший эксперт, я как раз хотел доложить, что обнаружил два явно эльфийских волоса.
– И они, конечно, не убитого.
– Нет. Убитый коротко стригся, как требовал устав транспортной службы, а эти волосы – обычной для эльфа длины. Убитый был в форме, он собирался заступать на вахту, и вряд ли он по дороге к космопорту встречался с единокровцем, который положил ему голову на грудь.
Крюгер тихо засопел и недобро зыркнул на меня. Ну кто бы сомневался, конечно, это мое дурное влияние: пару минут поболтала с парнем – и тот уже пытается блеснуть остроумием при докладе. Не удивлюсь, если сегодня Крюгер сочинит инструкцию: всему личному составу, обнаружив на месте преступления Деллу Берг, гнать ее взашей оттуда, даже если она жертва и ее вообще убили. Потому что она портит сотрудников.
– Тем более, – закончил Йоханссон, – Джон Смит не поддерживал никаких контактов с другими эльфами, кроме ближайших родственников. Они у него на Кангу, здесь сейчас никого.
Я взяла это на заметку. Крюгер глубокомысленно покивал и взорвался:
– Но черт бы меня побрал, получается, эти двое действительно любовники! И убивает баба… извините, женщина. Других-то причин в самом деле нет!
– Есть, – негромко сказала я, – но не для версии с серийным убийцей.
Крюгер поглядел на меня уже с откровенной яростью. Кажется, до него начало доходить, что версия с «бабой» какая-то странная. Я продолжила:
– Те, кто доставил сюда тело, не связаны между собой, просто оба служат одному господину. Это банда, и она маскирует убийства под действия маньяка.
– Умничаете, да? – осведомился Крюгер.
– Беда, – согласилась я. – Правда, в утешение могу сказать: я вовсе не такая умная, какой прикидываюсь. Будь я в самом деле умной, я бы так построила беседу, чтобы у вас осталось полное впечатление – вы сами додумались до этой версии.
– Эт точно! – заметил Крюгер, тут же спохватился, сообразив, как я провела его, выругался сквозь зубы и рявкнул: – Завтра! В отдел! Оба! Планету не покидать!
М-да. Привычный спектакль, но сыграно от всей души, и мне даже нравится. Крюгер знает, что Август и не подумает явиться в отдел; зачем ему ходить куда-то, он пошлет меня с отчетом. И если Августу надо будет улететь с планеты – улетит, не задумываясь. И меня заберет. И ничего ему Крюгер не сделает. Но вот это гавканье, этот приказной тон – отнюдь не показуха для подчиненных. При всех своих минусах, Крюгер ни разу не дипломат и органически не способен перед кем-то заискивать. Он сейчас на работе, он в своем праве, у него тут свидетель, который должен лично дать
– Завтра выходной, – робко напомнил криминалист.
– Послезавтра! В понедельник!
Крюгер развернулся на месте и унесся в сторону летного поля, оставив свою бригаду добирать данные. Йоханссон виновато поглядел на меня и сказал:
– Извините. Старший эксперт Крюгер – замечательный человек, но не очень хладнокровный.
– Ничего. Я давно с ним знакома.
Я не стала уточнять, что познакомились мы со старшим экспертом криминальной полиции Крюгером при любопытных обстоятельствах. Я гналась на машине за подозреваемым в убийстве. Он подрезал меня в воздухе, я не справилась с управлением, перевернулась и рухнула в парк. Некий симпатичный незнакомец помог мне выбраться из машины, тут же примчалась полиция и забрала меня – за нарушение общественного порядка и аварию. Тогда я впервые увидела Крюгера. Он посадил «воздушную хулиганку» в камеру предварительного дознания. Симпатичный незнакомец дал показания, точно описав аппарат, что подрезал меня. Крюгеру этого было мало. К тому же я действительно шла над городской застройкой, да еще с таким превышением скорости, за которое пожизненно лишают прав. Вызволять меня явился Август. Я отделалась крупным штрафом и головомойкой от босса. Симпатичный незнакомец успел пару раз назначить мне свидание – я ходила, а чего? – пока не выяснилось, что он лжет во всем. Крюгер отказывался верить, что наш убийца именно этот парень, и когда правда вылезла наружу, страшно обиделся. Он решил, я нарочно выставила его на посмешище, отомстила за ту ночь в камере. Могла бы, мол, и потише взять преступника. А как потише, если мне пришлось стрелять в него в центре города, иначе бы он завалил заложника?!
Август медленно подошел к убитому, присел подле его головы. Долго смотрел. Потом осторожно протянул руку в перчатке и закрыл эльфу глаза.
– Случайная жертва, – негромко произнес он. – Просто случайная жертва.
– Вы полагаете, что первые четверо – нет? Не случайные? – спросил Йен Йоханссон.
Август промолчал. Выпрямился, отошел, еще раз глянул на эльфа.
– Бедняга, – только и сказал он. С высоты своего роста придирчиво оглядел криминалиста, сделал какие-то выводы, и, похоже, лестные для Йена Йоханссона, потому что добавил: – Он слишком хотел быть человеком. Поэтому он бы не промолчал, узнав о преступлении. Так, по его мнению, обязан поступить любой законопослушный гражданин. Человек испугался бы, а эльфы практически лишены личной трусости. За то и погиб.
– Застукал соплеменника? – прищурившись, спросил криминалист.
– Нет. Человека. Всего хорошего, – попрощался Август, подобрал свою коробку и направился к летному полю.
Я брела за ним и боролась со злостью. Уже в кабине «Залии», под приглушенный гул двигателей, я не выдержала и спросила:
– Почему ты не сказал им, кто убийца, если уже знаешь?!
Август позволил себе толику удивления:
– Я не знаю. Если бы знал – сказал бы обязательно. Эльф не заслужил такой смерти. Но я дал ту информацию, которая может стать ключом. Этот парень, криминалист, выглядит неглупым. Он сообразит, где взять недостающие данные.
Я отвернулась.
– Почему ты думаешь, что эльф – случайная жертва?
– Потому что у него единственного точно не было ни одной причины для преступления. Зато были все причины жить честно.
– Инородец, с гражданством, на федеральной службе, – напомнила я. – Он должен очень сильно дорожить своим положением. Одна промашка – он потеряет все. Мелкая ошибка могла стать поводом для шантажа, а где взять деньги откупиться от вымогателя? А ошибок он мог наделать много. Там одна их природная клептомания чего стоит.