Леди предпочитают брюнетов 2
Шрифт:
– Эй, не надо! – вытаращился он на чересчур раскованную девушку и попытался отодвинуть её от себя, взяв за худенькие плечи.
Явно пьяна. Потому и такая настойчивая, доступная. Но Катя лишь подняла на Ивана многообещающий взгляд, уже затуманенный поволокой возбуждения, и ещё активнее продолжила щекотать его плоть языком.
Иван упорно делал вид, что равнодушен. Силился отойти, но пространство душевой кабинки этого не позволяло. А тело, к его ужасу, начало отзываться на её ласки. Катерина что-то проворковала довольно, поглядела снизу одобрительно и принялась сама себя ласкать между ног наманикюренными пальчиками. Такая горячая,
– Ну Вань, а я? – разочарованно, с обидой, протянула пьяная девица.
Он лишь недобро зыркнул на неё, и вышел вон. Девушка за ним из кабинки не последовала. Видимо, решила закончить начатое сама.
Каким тошнотворным было это стремительное соитие! И вообще всё вокруг. Надо уйти, воздухом подышать. На свободу нужно. Оделся, устремился к выходу, у вешалки в коридоре замешкался в поисках своих туфлей. Олеся выплыла из зала медленно, сонно глядя по сторонам и кутаясь в простыню. Растрёпанная, с припухшими от поцелуев губами. Несколько секунд они с Иваном молча глядели друг на друга, а потом она вдруг бросила ему с горечью:
– Значит уходишь? Ну и вали! – и убежала в комнату.
Иван ушёл. Внутри так муторно было, что выяснять отношения, которых нет, он точно не собирался. Тошнило, как в детстве, когда на качелях укачивало или в машине. Только за угол дома завернул, как сложился пополам и его вырвало. Чем-то горьким и зелёным. То ли желчь, то ли накопившаяся в нём за эту ночь грязь. На какой-то миг застыл, уткнувшись лбом в холодную стену здания. «Ритка моя, как же я так.. как…» Не думать. Это всё потом. А сейчас просто валить подальше отсюда. Иначе он задохнётся. Или выблюет собственное сердце, которому без Риты незачем биться.
Он как бегун у финишной ленты, или альпинист у самой вершины, вдруг рухнувший, почти достигнув победы. Рухнувший на бегу, в момент последнего рывка, на подъёме. И не просто на колени, а в самую чёрную бездну сплошного непроглядного отчаянья.
Поймал себя на мысли, что стал как-то циничнее. Напоминал этого хлыща Светлова. Как тот с Олеськой поступил… Иван думал и сам не понимал, что сегодня было – его использовали, или он использовал? Нужно позвонить Маргарите, но рука не поднималась достать телефон. Казалось, что она едва голос его услышит, всё поймет.
Чувство вины давило, выкручивало, рвало его изнутри. Рита, Риточка его, Ритка… Такая нежная, хрупкая, добрая. С ней нельзя так! Не мог он с ней так поступить! Не было ничего этого, не должно было быть! Не нужно было ему туда идти. В висках пульсировало. Голова от напряжения разболелась. Что ему делать? Как быть дальше? Как всё исправить? Сам на сразу понял, что плачет. Слезы щёки жгут. Ему было страшно идти домой. Хоть и знал, что её там нет. Позвонит по видеосвязи, в глаза ему посмотрит, и тут же возненавидит. А её ненависть – для него приговор. Смертный приговор. Потому что какая может быть жизнь без неё? Не жизнь, а жалкое существование несчастного человека. Ужасно хотелось сбежать. Из города, из
Самое жестокое и беспощадное чувство на свете – чувство вины. Иван чувствовал себя ничтожеством. Маргарита никогда его не простит. Когда добрёл домой, перед дверью квартиры остановился в нерешительности. Стоял долго. А что если раньше приехала и знает, что он дома не ночевал? Потом всё-таки открыл. Внутри тихо. Только кот и пёс вышли навстречу.
Прошёл в спальню. Постель заправлена. Маргарита, конечно, ещё не вернулась. И эта пустота давила на него тяжестью безмолвных обвинений. Он упал на порывало, зарывшись лицом в её подушку, жадно вдыхая родной аромат и ничего так не желая, как того, чтобы прошедшая ночь оказалась просто дурным сном.
Поражённый произошедшим до глубины души, не мог свыкнуться с мыслью, что изменил Маргарите. Всё произошло совершенно внезапно, стремительно, как обухом по голове, как удар исподтишка, ошарашивший и выбивший почву из-под ног. Он никогда даже мысли такой не допускал, поэтому для него это стало настоящим шоком. Слышал, что мужчины часто изменяют жёнам и не считают это чем-то из ряда вон выходящим. Некоторые прямо говорят, что им по статусу положено иметь любовницу. Для Вани же это всегда было неприемлемо. Он искренне любил Маргариту. И не знал, как теперь жить дальше.
Глава 4
Иван не мог сосредоточиться на работе, не мог ни о чём думать. Мысли вертелись в голове каким-то круговоротом, путались, и постоянно возвращались к той ночи, которую он провёл с Олесей. Ваня чувствовал себя плохо, словно заболел. Но понимал, что виной всему нервы. Впервые в жизни он захотел закурить. Сидел вечером на кухне и курил одну за другой. Сердце заходилось, как после стометровки. Руки тряслись, и сигарета в пальцах дрожала. Но это немного привело его в чувство.
Думал-думал и решил позвонить Сашке. Нужно было с кем-то поговорить. В себе это невозможно держать. Тот сразу ответил и согласился встретиться. Решили поиграть на бильярде.
– Ты чего тухлый такой? – удивился Сашка.
Пока играли, Ваня ему всё рассказал.
– Ни хрена себе! А я ещё подумал, чего это ты так быстро спетлял. Мда… Неприятность, конечно. У меня тоже бывало. Но Ирка ничего не знает. Таких проколов, чтоб прям с бывшей, не было. А случайных тёлок я не считаю.
– Что теперь делать, Сань? – тускло спросил Иван.
– Главное – Маргарите не говорить. Признаешься и точно жену потеряешь. А так есть шанс, что она никогда не узнает. Олеся нормальная, не станет тебя сдавать.
– Олеся нет. А Катька?
– Катька оторва, конечно, но зачем ей это? Блин, вот это ты влип. Прям искренне сочувствую.
– Раньше почти не пил, а теперь совсем брошу. От одной мысли об алкоголе мутит.
– Дааа, пить тебе нельзя. Не умеешь. И разболтать можно всё по пьяни. Такие проблемы надо на трезвую голову решать.