Леди–призрак. Я вышла замуж за покойника
Шрифт:
Билл вошел в дом, где лежал покойник.
Глава 41
Казалось, Билл пробыл там вечность. Никогда еще время не тянулось так медленно.
Кошка, которая испугала ее раньше, вернулась. Патрис смотрела, как животное медленно, опасливо крадется к месту, с которого ее спугнули. Кошку было видно, пока она перебегала дорогу. Потом ее поглотила тень от домов.
Ты можешь задушить крысу, позавидовала женщина кошке, и тебя за это только похвалят. А ведь твоя крыса лишь кусает, крови не пьет.
Блеснула короткая вспышка.
Поразительно, как отчетливо видно пламя спички. Крошечное, почти мгновенное и такое живое. Словно светящаяся желтая бабочка, прикрепленная на секунду с распростертыми крыльями к черному бархату и тут же снова отпущенная на волю.
Патрис немедленно нажала на стартер, свернула за угол и бесшумно подкатила к условленному месту. В ночной тиши коротко проурчал мотор и прошуршали шины.
Билл, не дожидаясь, бросил сигарету и снова скрылся за дверью.
Она не знала, куда он собирался… собирался погрузить то, что вынесет. Спереди или сзади. Патрис дотянулась до задней дверцы и оставила ее открытой. Затем она уставилась прямо перед собой, не в состоянии двинуть шеей.
Слышала, как открылась дверь, но была не в силах повернуть головы. Пыталась заставить себя, но никак не могла взглянуть в ту сторону.
Слышала хруст медленных тяжелых шагов по тротуару — его шагов — и сопровождающий их более мягкий звук, вроде как по земле что–то тащили.
И вдруг услышала нетерпеливый голос Билла (показалось, прямо над ухом):
— Переднюю дверцу. Переднюю.
Ей было не повернуть головы. Но руки, по крайней мере, двигались. Не глядя потянулась к дверце, открыла ее. Слышала, как, будто в носике закипающего чайника, булькает в горле.
Кто–то буднично уселся рядом, скрипнув кожей сиденья. Толкнул локтем в бок.
Мышцы расслабились. Патрис стремительно повернулась.
Прямо перед глазами — его лицо. Нет, не Билла. Широко открытые насмешливые глаза. Эта страшная голова качнулась в ее сторону, и Патрис оказалась с ней лицом к лицу. Даже после смерти Стивен не отпускал ее…
Из горла женщины вырвался сдавленный крик ужаса.
— Ну–ка, перестань! — раздался из–за покойника голос Билла. — Садись сзади. Я буду за рулем. Он рядом со мной.
Звук его голоса подействовал успокаивающе.
— Я не хотела, — невнятно пробормотала Патрис.
Не помня себя, хватаясь за машину, она перебралась на заднее сиденье.
Билл, видно, понимал, что с ней происходит, но даже не обернулся.
— Говорил тебе, езжай домой, — спокойно напомнил он.
— Все в порядке, — заверила она дребезжащим, как на заигранной пластинке, голосом. — Все в порядке. Поезжай.
Хлопнула дверца, и они тронулись.
Билл, держа одну руку на баранке, медленно тронул машину. Другой рукой он надвинул шляпу на маячившее рядом лицо.
Не оборачиваясь, Билл постарался найти для нее ободряющие слова.
— Слышишь меня?
— Да, — еле слышно откликнулась Патрис.
— Постарайся не пугаться. Не думай о нем. Пока нам везет. Чек с записной книжкой были у него. Смотри на все это так: у нас должно получиться. И не иначе. Тем самым и мне поможешь. Понимаешь, твое нервное напряжение передается мне.
— Я в полном порядке, — дрожащим голосом заверила Патрис. — Успокоюсь. Буду держать себя в руках. Поехали.
Дальше ехали молча. Да и как иначе в такой–то поездке?
Она отводила глаза. Смотрела в сторону, сколько могла; когда уставала, смотрела в потолок. Или на пол прямо перед собой. Куда угодно, только не вперед, не туда, где, знала она, одновременно покачиваются две головы.
Старалась следовать совету Билла не думать. «Мы возвращаемся с танцев, — внушала она себе. — Он везет меня домой из «Кантри–клуба“, только и всего. На мне то черное платье с золотыми кружочками. Видишь? То самое черное платье с золотыми кружочками. Мы поссорились, поэтому я… я сижу сзади, а он впереди один».
Патрис вытерла холодный влажный лоб.
«Он везет меня из кино, — представляла она. — Мы смотрели… смотрели… смотрели…»
Неожиданно она произнесла вслух:
— Как называется картина, которую мы сейчас смотрели?
— Молодец, — отозвался Билл. — То, что надо. Хорошая мысль. Сейчас назову. А ты думай дальше. — Поразмышляв, он предложил: — Марк Стивенс в «Хотелось бы знать, кто ее сейчас целует». — Они вместе смотрели эту картину днем, тысячу лет назад (в прошлый четверг). — Рассказывай с самого начала. Запнешься, помогу.
Было трудно дышать, на лбу все время выступал пот.
«Он писал песни, — вспоминала она про себя, — повел свою молочную сестру в… варьете и услышал, как одну из его песен поют со сцены».
Машина повернула, и обе головы качнулись. Одна почти упала на плечо водителю. Кто–то невидимый их раздвинул.
Патрис поспешно зажмурилась.
— Когда… вступает мелодия песни, давшей название фильму? — запинаясь, спросила она. — Это та, в начале, которую они слышали с балкона?
Машина встала под светофором. Рядом, колесо в колесо, остановилось такси.
— Нет, она… — начал Билл, взглянув на такси. — Это была… — Он снова повернулся к такси, глядя на него отсутствующим взглядом, как смотрят на предмет, когда вспоминают что–то не относящееся к нему. — Это была «Привет, крошка». Под нее еще танцевали, помнишь? А заглавная песня появляется в конце. Вспомни, он еще никак не мог найти слова.
Светофор переключили. Такси сразу рванулось вперед. Патрис прикусила зубами руку. «Не могу. Больше не могу, — пронеслось в голове. Хотелось крикнуть: — Открой дверь! Выпусти меня! Я не такая смелая! Думала, что смогу, но не… Будь что будет, только выпусти меня скорей!»