Леди Ректор (не) хочет замуж
Шрифт:
Так что девушка взялась обеими руками за ржавый засов, и с трудом его вытащила из ржавой же петли.
Толкнула дверь, и оказалась наконец на воздухе. На свежем воздухе!
Квини стояла, дышала и не могла надышаться.
– А повезло же мне, Сияющая Мать! – вдруг подумала девушка. – Здесь, похоже, лето. Или поздняя весна. По крайней мере, достаточно тепло даже ночью.
Ночь действительно стояла теплая, был самый разгар лета, стоял сенокос.
Воздух пах лесом, травой, мхом. Откуда-то слышались слабые, редкие звуки. Похоже, это ночные птицы вылетали на охоту и сообщали зазевавшемуся зверьку, что его час пробил.
Над сараем царила ночь, во всем ее великолепии и во всей ее темноте.
По крайней мере, Квини постояла, подышала и, будучи девушкой весьма здравомыслящей, к тому же весьма сведущей в магии, пусть и теоретической, решила таки вернуться в помещение.
До утра.
До того момента, когда рассветет и она сможет понять, где же оказалась, в конце-то концов.
Однако коротать ночь до рассвета в таком неприятном соседстве ей придется впервые.
Вот тут Квини чуть не расплакалась. Но наклонилась, забрала свой фолиант и вошла внутрь, оставив, однако, дверь широко распахнутой.
Села рядом с ней, у стены. Положила фолиант рядом с собой, обняла колени и положила на них голову. Длинная темная коса, заколотая на затылке, придерживалась маленькой шляпкой с серебряной брошкой в виде капельки дождя.
Глаза Квини сами собой закрылись, и, несмотря на непривычную позу, девушка отправилась в объятия Морфея.
И объятия эти были столь крепки, что она даже не сразу почувствовала, как кто-то весьма нетерпеливо трясет ее за плечо.
Когда девушка раскрыла глаза, то даже не поняла, где она, что с ней, и кто этот субъект. Однако Квини хватило достоинства сбросить руку нахала со своего плеча, и осведомиться:
– Что вы себе позволяете, хам! – проговорив последнее слово, Квини удивилась так, что и сказать нельзя. Откуда это слово вообще взялось?! До сего момента она ничего подобного не слышала, повторить не могла, и значения не знала.
Однако, судя по всему, словечко оказалось верным и в самую точку, потому что субъект руку отдернул и с отчетливой обидой в голосе произнес:
– А вот ругаться, мадам, вам никто права не давал! Врываетесь, понимаешь ли, в помещение, переступаете порог чужой собственности, без всякого на то разрешения со стороны владельца. Мешаете ему, – тут субъект несколько замялся, но продолжил с еще большим напором, – культурно отдыхать! Между прочим, в свой законный выходной, законный!
– И позволяете тут себе! Выражения попрошу выбирать получше, – очевидно, выдав все, на что был сейчас способен, субъект закончил значительно тише.
Квини мгновенно замолчала, с удивлением осознавая, что набор звуков, который издавал субъект, для нее таковым уже не является. Она прекрасно понимала, что это слова, и смысл многих был совершенно ясен.
Ну, мы-то с вами, читатели мои, не удивлены, верно? Ведь Тася, главная героиня романа «Жена для главы Ковена» после первой ночи, проведенной в другом мире, так же начала понимать чужой язык и говорить на нем.
А чем хуже наша Квинни? Ничем, совершенно.
Очевидно, такая вот выходило, когда субъект из родного мира попадал в другой. Мгновенная подстройка чего-то там в мозгу, и вот вам результат. Возможно, такое происходило не во всех мирах. Но нам сейчас, право, нет до этого никакого дела. В нашем случае получилось именно так.
Так что Квинни поудивлялась чуток, да и вспомнила кое-что из трудов дорогого учителя, который остался где-то там, далеко, в родном мире. И из глаз далеко не сентиментальной барышни выкатились крупные прозрачные слезы.
Субъект, строго ее отчитывающий, а это был не кто иной, как наш пришедший в себя после приступа Володя, увидев результат, который произвел его спич, несколько ошалел.
Ну не привык он к тому, чтобы его речи приводили дам в слезы. Скорее, бывали некоторые дамы, способные его довести до белого каления, но никак не он.
Володя был существом с нежным сердцем и доброй душой. Росточка не сказать чтоб великого, но под метр семьдесят пять имел. А что? Вполне себе хороший рост для простого русского мужика. Правда, вот простым мужиком наш Вова не был.
Закончил Володя вполне себе престижный университет в одной из столиц, и занялся обычной научной деятельностью в простом НИИ, оставшимся от советских времен. Да только вот голова у нашего Володи была золотая. Что ни квартал, то открытие у него. Что не эксперимент, то тут и подтверждение гипотезы.
Одним словом, в наш компьютерный век очень быстро на него вышли люди из известной Силиконовой долины, и ну переманивать ценного кадра в свои, американские пенаты.
А Володя что? Кто ж откажется от таковых-то пенат. Но не свезло, не получилось у мужика. Все оказалось до слез просто и обычно. Русский мужик, хоть золотая голова, а оказался с брачком. И брачок этот силиконовая долина раскусила в два счета. Володя, находясь вдали от отчизны, стал тосковать. Да так, что удивлялись видавшие виды бывшие соотечественники, трудящиеся с ним бок о бок.
Такая на него напала ностальгия, что он и сам диву давался. Со слезами расторг Володя контракт с американской стороной, которая рассталась с мистером Савельефф, тоже чуть не утирая слезы.
Володя возвратился на родину, кинулся в родной НИИ. Тот принял его с радостью. Еще бы. Такая голова, как у Володи, на земле не валяется. Однако свалилась уже на родимой земле на нашего Володю новая напасть.
Совершенно неожиданно, казалось бы, без всякого на то повода, на мужчину стали нападать приступы мигрени. Да такие, что здоровый молодой мужик просто чуть не падал, и имел единственное желание – лечь в кровать и тихо помереть.
И вот стоит он сейчас, в распахнутом несвежем ватнике, в поношенных джинсах и на голую ногу сапогах, и смотрит на даму, по лицо которой текут слезы.
– Эмм… – Это, я дико извиняюсь, мадам, – смущенно проговорил Володя, и достав из широких штанин старомодных джинсов довольно чистый носовой платок, протянул его растерянной женщине.
Наша Квини посмотрела на проявляющего заботу субъекта, посмотрела на свое платье, и, махнув рукой, приняла платок, который тут же и использовала по прямому назначению, даже забыв о том, что у нее и свой имелся.