Леди-рыцарь. Трилогия
Шрифт:
– Не-а.
– Не ты сам – наследник и потомок, а просто кровь в тебе должна быть именно такой. Кровью самого последнего и прямого наследника династии Нибелунгов. В обряде коронации и причастия есть такой момент – претендент на корону проходит этот обряд, возложив правую руку на рукоять знаменитого Меча. Он укреплен в металле Алтаря. И если смерть его предшественника воспоследовала по его вине, или же он знал о ней и просто-напросто тому не воспрепятствовал, или же существует на свете более прямой и более законный наследник короны, чем этот… Тогда этому претенденту не позавидуешь. Раза три горели живые факелы в Коронационной долине, пока наконец дурачье не угомонилось. И уничтожить Меч Королей невозможно. Бдил и будет бдить интересы династии Нибелунгов. Но предсказания и предначертания
– Кровь?! Кровь наследника?! – с замирающим сердцем переспросил Серега.
– Ну да, кровь, – до жути невозмутимо ответствовала леди Клотильда. – Дело нехитрое – взял наследничка, нацедил из него кровушки, выпил и пошел на коронацию. Если потом желаешь передать трон кому-то еще, нацеди крови поменьше, чтобы ее в наследнике и на другой раз осталось. Может, именно поэтому-то Священная комиссия и не торопится с избранием ТОГО САМОГО, хотят, чтобы мальчишка подрос, окреп. И безболезненно, в смысле без осложнений, перенес то небольшое кровопускание, которое ему предстоит. Мыслишку эту поганую, о том, как обмануть Проклятие, высказывали довольно давно. Родилась эта догадка среди всякого отребья дворянского. Ими же мусолилась. Но прежде сие было бы крайне затруднительно. Были прежде и другие наследники Нибелунгов. В случае гибели мешка с кровью… то бишь наследника, право на трон, Меч и Проклятие незамедлительно переходили к ним. Да и не понравились бы им подобные игрища, могли и на защиту родича встать. А в наши дни впервые за почти тысячелетнюю историю Нибелунгов мальчишка Зигфрид является единственным и последним. Вина за то… или заслуга, это как посмотреть, ложится на деда и бабку Зигфрида. Обиделись шибко покойные на свою собственную родню. У королей это бывает. Перестарались дяди и племянницы всякие с интригами и кознями. Когда на престол никак не сядешь, приходится искать и другие способы изловить рыбку в пруду. Можно так совратить и испортить будущего короля, что он будет как ручной. Прирученный. С таким и корона ни к чему – будешь сам править королевством от имени слабого и ни к чему не пригодного короля. Что, собственно, и случилось с отцом Зигфрида – королем Зегаром. И за это родственнички и поплатились своими жизнями. Итак, они поплатились жизнями, из Нибелунгов, кроме Зигфрида, не осталось больше никого. Если не считать незаконнорожденных потомков. Но еще вопрос, признает их Меч или нет. Итак, остался только Зигфрид, крохотный и слабый ребенок, из которого можно было… точнее, с которым можно было делать все что угодно. И, похоже, Священная комиссия решила поймать момент. Зигфрид убран из дворца и лишен охраны и защиты, находится в руках преданного Священной комиссии человека. Страна лишена порядка и раздираема распрями, к которым, голову даю на отсечение, Священная комиссия тоже приложила лапку.
– И что вы собираетесь делать?
Леди Клотильда слегка притормозила свой скорый шаг и скучающе вздохнула.
– А почему я должна что-то делать, сэр Сериога? Нибелунги правили почти тысячу лет, у них было все – преданная армия, неплохо сколоченные законы, богатая, сытая страна. В конце концов, был даже Меч, охранявший их право на престол. Все! И чем это кончилось? Они развалили страну, перебили и опозорили друг друга. Предали нас всех, в конечном итоге! Ибо сюзерен всегда ответствен за своих вассалов. Мы так долго ждали, что нас кто-нибудь призовет восстановить порядок. Разогнать банды, поприжать распоясавшихся лордов и зарвавшихся купчиков… О разбойничках я и не говорю. Но никто не звал. И звать некому – они перебили себя сами. А последняя ветвь на их древе, слабый и не могущий стать вожаком мальчишка – кому он нужен? Пусть достается Священной комиссии, по крайней мере она наведет хоть какой-то порядок. Сделает хоть что-то! Пусть хоть кто-то сделает что-то. Я за это!
– И самое приятное во всем этом – то, что лично вам в этом случае делать ничего не надо, – услужливо сказал Серега. Даже чересчур услужливо.
Клоти остановилась, забросила за спину правую руку, накрутила Серегину рубаху себе на кулак. Рывком подтянула его к себе, зло дыхнула ему в лицо.
– А я должна?! Я, баронесса Дю Персиваль, никому ничего не должна!!!
Я, вождь царей и царь, Ассаргадон…
Однако должно же быть больше, чем один, способов выловить рыбку из пруда. А он, Серега, должен его найти.
Должен! Хотя, спрашивается, зачем? Действительно, зачем леди Клотильде лезть в эту кашу, искать малолетку Зигфрида? Это ему, Сереге, нужно, да и то только для того, чтобы наконец распрощаться с этим оазисом феодализма. А вот леди Клотильде оставаться здесь и дальше. С этими людьми. Со Священной комиссией, в конце концов…
Вот если б можно было забрать ее с собой!
Леди Клотильда давно уже отпустила его рубашку и шагала впереди по коридору. Серега поднажал, стараясь побыстрее ее нагнать. А то еще заблудишься тут в одиночку…
Леди Клотильда отшагивала молча и как-то… печально, что ли. Сереге почему-то не на шутку стало вдруг ее жалко. Бедная девушка, чистое и доброе сердце под стальным каркасом из мышц, которые составили бы честь морскому пехотинцу… Обученная выживать, но не жить.
– M-м… Мы, кажется, собирались еще и в трактир заглянуть на обратном пути? – решился наконец сказать он.
– Да!!! – кровожадно выдохнула разом встряхнувшаяся леди Клоти. – Тот трактирщик, да! Больно странно мы там уснули, крепко так. Наверняка он нам сонное зелье в питье или в еду подмешал! Отравитель! Я ему за это сонное зелье да за два моих меча! Вдумайтесь, сэр Сериога, – один от эльфов, другой от предков! А фамильный кинжал с родовой печатью? А шпоры? Два комплекта, один для походов, другой для торжественных выходов?! А седло, а попона, а упряжь и латы… а мой верный конь?!
“Усе, усе ж, что нажито непосильным трудом!” Интонации совпадали точь-в-точь.
– Порублю!
“Порублю, закричал Штирлиц…” Серега не удержался, сдавленно хихикнул из-под тяжелого тюка с наворованным добром из оружейной.
Наступила абсолютная тишина, даже топот доблестной леди смолк, и Клоти отточенно-ледяным тоном поинтересовалась:
– Вы над чем-то смеетесь, сэр Сериога?
– Нет, леди Клотильда! – решительно открестился от всяких там смехохуенек Серега. – Вот… вот ногу натер, стонаю теперь от боли, хрипя под тяжестью тюка!
Грозную леди, слава тебе господи, объяснение вроде бы удовлетворило, и она снова бодро зашагала по коридору. С громким топотом, в котором четко слышалось “ать-два, ать-два”. Смеяться над такой… милой дамой, да еще милой во всех таких отношениях, какие Гоголю и не снились… Да боже упаси! Потом пойдут “руки колечками”…
Лаз открылся беззвучно и просто, как открывается птичье веко. Они вывалились под мост, озабоченно заозирались. Все вроде было тихо и спокойно. На небе безмятежно сияли тусклые зерна звезд, с башен летел вниз богатырский храп дозорных. Тиха дебровская ночь, однако.
Обратно процессию вела леди Клотильда, вела в хорошем маршевом темпе. Серега пыхтел, но бежал. Тюк натирал плечо. Сапоги натерли ноги. Пятки били по заднице. И вообще…
Они влетели в амбар, сбросили ношу на пол. Леди Клоти тут же распотрошила тючок с одеждой, сунула один плащ Сереге, другой накинула на себя. Посмотрела на карлика и качнула головой.
– В трактир пойдем вдвоем, сэр Сериога.
Она решительно рванула к лазу-выходу, и запыхавшемуся Сереге ничего не оставалось, как последовать за ней.
У милейшей Клоти явно было волчье чутье. И волчьи глаза. Доблестная леди крупной рысью неслась по городским улицам в почти абсолютной темноте, ориентируясь по каким-то видимым только ей приметам. Серегу, заблудившегося в темноте на первом же повороте, она волокла за собой, крепкой хваткой держа за запястье. Где-то так километре на седьмом, по Серегиной оценке, он начал задыхаться. В легких начали взрываться мириады горячих иголок…
– Добрались! – торжествующе шепнула наконец леди Клотильда и резко затормозила. Серега, не успевший вовремя притормозить, ткнулся носом ей в шею. От кожи одуряюще пахло горячим свежим потом и полынью…