Леди Удача

Это было время, когда люди еще не знали ни интернета, ни сотовых телефонов, зато рукоплескали космонавтам и верили, что вот-вот, совсем скоро, нога человека ступит на Марс, а там и на Венеру. В одной из мировых держав до сих пор оплакивали убитого пулей снайпера красавца-президента и сочувствовали утонченной красавице — бывшей Первой Леди, зато в другой мировой державе мало кто переживал из-за того, что лысого толстяка, похожего на надувного человечка, внезапно сменил на посту Председателя толстяк бровастый.

Это было время, когда война во Вьетнаме еще не стала темой первых страниц газет, зато в них охотно рассуждали о сексуальной революции (в глубинке эти слова произносили стыдливым полушепотом), о длине женских юбок и о борьбе с мировым злом — холестерином.

Были ли тогда люди умнее нас или глупее, наивнее или искушеннее? Возможно, с "высоты" нашего времени какие-то их взгляды и убеждения могут показаться устаревшими, даже забавными. Но так же, как и мы, они любили и ненавидели, встречались и расходились, надеялись на счастье и верили в будущее.

Словом, встречайте — перед вами шестидесятые годы.

Иногда бывает, что случайная встреча, случайный поступок, какое-то походя брошенное слово изменяют и направляют жизнь человека на многие месяцы, а то и годы вперед.

И если бы только его одного…

Входя в ресторан, он был уже на взводе. Нет, не из-за этой, вполне прилично на первый взгляд выглядевшей траттории — из-за Вероники. Из-за Вероники, которая перед самым его уходом капризным тоном заявила, что если уж он идет в рестран, то мог бы и ее взять с собой. Она что — не соображает, что он идет туда по работе? Дальше — хуже: оказывается, на следующей неделе приезжает ее родители (что им дома не сидится?), и жаждут с ним познакомиться. И она уже заказала столик на четверых в "Барбетте". А ведь любой дурак знает, что знакомство с родителями девушки, тем более совместный с ними ужин — первый шаг к законному браку.

За столик его посадили за приличный — так что и весь зал виден, и в окно посмотреть можно; быстро принесли хлебные палочки (фу, как неоригинально) и винную карту.

Пахло в ресторане свежестью с легким оттенком свежеиспеченного хлеба, белоснежные крахмальные скатерти радовали глаз да и вообще интерьер был неплохой — фрески на стенах в средневековом стиле, стильные хрустальные люстры и тяжелые занавеси из гобеленовой ткани с золотой нитью, отделяющие зал от гардероба и кухни.

Что ж — это им в плюс.

А как здесь обстоит дело с туалетом? Как выяснилось — вполне сносно, если бы не навязчивый запах лавандовой отдушки, можно было бы и высший балл поставить.

Несчастье произошло, когда он уже возвращался к своему столику — почти умиротворенный и почти забывший про капризы и происки Вероники: некая косрукая дура, нагруженная подносом с закусками, ни с того ни с сего покачнулась и… рухнула прямо на него. Увернуться он не успел — точнее, успел бы, если бы инстинктивно не подхватил падающую девицу. Через несколько секунд та вновь обрела равновесие, но к этому времени его костюм был изляпан соусом и жиром, досталось даже ботинкам.

— Ты что… Ты что — пьяная? — заорал он, в тот момент еще не осознавая всех масштабов катастрофы.

— Простите… я… сейчас… извините… — нелепо замямлила официантка и, внезапно схватив с ближайшего столика перечницу, от души взмахнула ею.

Кажется, он завизжал — а кто бы, интересно, удержался от крика, когда и в глаза и в нос попадает перец? — схватился за лицо, услышал вопль подоспевшего метродотеля: — Ты что творишь, дура? — и рыдания девицы: — Я… пятна… со-оль…

Снова способность видеть он обрел минут через двадцать. Глаза, бесконечное количество раз промытые под струей теплой воды, уже могли сквозь боль и слезы различить очертания окружающего. А именно кабинета управляющего (где же он сам, почему до сих пор не приехал?), метрдотеля, парочки официантов, один из которых весьма кстати подсунул ему бокал коньяка, и врача, тощего и очкастого старикашки.

Последний, посветив ему в глаза каким-то зеркальцем, заявил:

— Пока что я не рекомендую вам вести машину, но через пару часов все будет в порядке.

— Вот видите, как хорошо, сэр, — обрадовался метрдотель. — А насчет машины не беспокойтесь — мы сейчас вызовем такси. Разумеется, за наш счет. Чарли, позвони.

— Такси, да? — Гневный возглас подпортил оглушительный чих и снова брызнувшие из глаз слезы. — А все остальное? Все остальное, я вас спрашиваю? Мои туфли, моя одежда? Вы посмотрите, во что эта дура косорукая их превратила.

— Виновница этого… хм… прискорбного происшествия уже уволена. Я же, со своей стороны, могу предложить вам в порядке компенсации ужин за счет заведения.

— Ужин? — Если туфли еще кое-как удастся очистить, то костюму — светло-серому, из чистой английской шерсти — уже никакая химчистка не поможет, — Да вы понимаете, сколько стоит мой костюм?

— Такси подъехало, — сунулся в дверь официант.

Домой он еле доехал — глаза немилосердно жгло, и хотелось как можно скорее их снова промыть, а потом сделать на них чайные примочки.

Компенсацию за испорченный костюм он так и не получил. Метрдотель упорно твердил, что об этом надо говорить с управляющим, а тот уехал на свадьбу дочери и вернется дня через три. Наверняка врет.

Ну ничего — он им еще отплатит. Такой отзыв об этой, с позволения сказать, траттории — на деле же дешевой забегаловки с косорукими пьянчужками, маскирующимися под официанток, и мошенником-метрдотелем — напишет, что ни один приличный человек к ней и близко не подойдет.

В тот миг, когда какая-то сила внезапно рванула ее в сторону и сквозь шум машин послышался короткий треск, Лорен поняла, что случилась беда. Поняла, но еще не верила, что все до такой степени плохо, пока не попыталась шагнуть — нога подалась, и она чуть не рухнула обратно под колеса.