Леди удачи. Все пути…

Белоцерковская Марина

— Да, псина дорогая, твое счастье, что со мной родимчик не случился! Вот было бы радости дону Фернандесу! Кстати, — до Мари, наконец, дошла ситуация, — как ты сюда попал, крошка? А ну-ка! Хорошая дырка! Может, сюда не только собака влезет?

Ксави вскочила, но не успела сделать и шага, как загремел засов, и тяжелая дверь распахнулась.

— Ч-черт! Не вовремя! — с досадой подумала Мари.

В проеме двери стояла женская фигура в черном. Ксави от неожиданности чуть не села на собаку.

— Э!.. Мэ…

А?!.. Джо?!! Ё!!!

Остановил ее необычный траурный вид подруги. Взгляд ее был слегка затуманен, в глазах блестели слезы…

— Да, да, сеньор капитан, — это он — мой несчастный брат! — Джоанна проделала лицом немыслимый мимический трюк, прослезившись в сторону сопровождавшего ее громилы в кирасе и шлеме времен Кортеса и подмигнув Мари одновременно. — Я потеряла его на набережной. Господи, какой из него пират?! Ваш комендант просто обознался — мой бедный Лудовико мухи не обидел, он с детства нездоров, даже не говорит на человеческом языке, только щебечет… — Джоанна, всхлипнув, покосилась на массивную бело-коричневую морду, выглядывавшую из-за спины Мари. Брови, поднявшиеся домиком над почти человеческими глазами, придавали псу обиженно-недоумевающее выражение. — И лает… Правда, Луди?

— Гав! — поддержала подругу Ксави, принимая условия игры.

— Гав! — радостно поддакнул пес.

— Гляди-ка, опять он здесь, — проговорил капитан. — Уже неделя, как Педро схоронили, а пес все его ищет. Бродит по дому, нюхает везде, роет. Вот псина беспокойная! Ты зачем сюда пришел? С дурачком поговорить, что ли?

— Гав! — слаженным хором подтвердили собака и Мари.

— Ну вот. А вы говорите — «пират»! Мы-то приехали сюда только что и только затем, чтобы забрать собачку покойного дядюшки Педро. Луди, как узнал, что дядюшка нас покинул, — новый всхлип, — так совсем покой потерял, все ходил за мной и лаял. Любит он крошку!

— Да уж, крошка! — проворчал испанец. — В двери не проходит…

— Да что вы! — Джоанна всплеснула руками и затараторила на фальцете: — Дядя Педро его совсем маленьким взял — знаете, толстенький, пушистенький, трогательный такой, уси-пуси… Да он и сейчас такой же! Крошка, Крошечка, иди сюда, иди к мамочке!..

Капитана передернуло. Только тронутого малого да его недалеко ушедшей истеричной сестрицы ему и не хватало. Отпустить этого несчастного, что ли? И так видно, что парень безобидный — беленький такой, тоненький. А этот поганец — новый комендант Фернандес все равно ушел трапезничать с маракайбским падре, а это значит — наберется до положения риз, потом всю ночь будет призраков гонять, а утром и не вспомнит, кто у него там в подвале загорает. А вспомнит, так ему же хуже — старые кадры ценить надо. И пить меньше…

— Идите, быстро! И вон по тому коридору — там меньше народу шляется. И уезжайте с острова немедленно, а то нарветесь еще раз на коменданта — мало не покажется.

— О, спасибо, сеньор! Бог вас отблагода…!

— Быстро, быстро! — нетерпеливо махнул рукой испанец.

Мари скроила идиотски-восторженную рожу и выскользнула из камеры. Джоанна двинулась за подругой. Отойдя два шага от распахнутой двери подвала, она обернулась:

— Ну, чего стоишь, как столбик придорожный? За мной, Крошка! — скомандовала она.

Пес одним прыжком оказался возле нее. Взмах хвоста заставил воздух всколыхнуться.

* * *

В капитанской каюте «Элизабет», которая, оставив гавань Маракайбо, на всех парусах неслась к месту встречи с «Единорогом», собралась теплая компания. Ксави сидела на столе, качала ногой и время от времени прикладывалась к бутылке с вином, которую выторговала у капитана «для восстановления жизнедеятельности побитого организма». Пес радостно крутился между Мари и Джоанной, попеременно вылизывая им руки и ботфорты. А Джоанна, полируя шпагу, неторопливо рассказывала:

— Так вот, стояла я перед этим чертовым губернаторским домом и соображала.

И, как назло, ничего не могла сообразить. Охрана, сама видела, неслабая. А самое главное — времени в обрез. Галера-то должна была выйти через час! Я не успевала ни Питеру сообщить, ни своих людей привести. Действовать надо было немедленно. И вот тут… Хороший инструмент — рояль! — Джоанна отложила оружие, отобрала у подруги бутылку и сделала большой глоток. — Под куст заглянешь — а он там! В общем, не успели тебя увести, как из ворот появились две тетки с корзинками и почапали по проулку к рынку. Эх, всегда любила южан! — она снова глотнула вина. — За экспрессию, жестикуляцию и громкий голос. Через пять минут я уже знала все про всех — и про покойного дона Педро — экс-начальника здешней охраны — и его собачку, и про мягкосердечного его преемника — капитана Пако (твое счастье — он в задержании не участвовал и твои мордобойно-словесные экзерсисы не видел), и про то, что Фернандес спивается и страдает выпадением из биографии в нерастворимый осадок… И что прямо сейчас он мылится на очередную попойку к местному ксендзу. Да еще на рынок меня привели! А прикупить там траурный наряд, достойный слегка придурковатой племяшки покойничка, дождаться отбытия этого люськофоба Фернандеса на нетривиальную пьянку и смастерить боль-мень удобоваримую легенду — дело техники. Скажи спасибо сеньоритам! — Джоанна снова потянулась к бутылке, но Ксави с негодующим воплем выхватила «источник вдохновения» из руки подруги. — Если бы не их треп в темпе вальса, оставался бы только гипноз. Коим я, кстати, не владею. А ведь говорил старик Тор, учись, мол, Женька, на экстрасенса — в жизни пригодится!

— Тогда уж на экстранонсенса! [13] — хихикнула Ксави, но, получив дружеский подзатыльник, прикусила язык.

— Молчи уже, филолух! — Джоанна подула на ушибленные пальцы. — С тобой не только гипнотизером станешь — левитировать [14] начнешь!

Глава 6

Вскрытие показало: больной умер от вскрытия.

(из заключения патологоанатома)

13

Игра слов ( фр. non sans — бессмыслица).

14

Левитация — парение или подвешивание объектов или тела человека в воздухе без посторонней помощи.

Капитан галеры дон Руис Мендоса в раздражении слушал возмущенный доклад старшего надсмотрщика Педро о проклятых невольниках и хмуро грыз ус. Да, с непокорными рабами надо расправляться со всей жестокостью, и еще недавно он, дон Руис, так и поступил бы, но времена меняются. Испания перестала воевать с Англией и Францией и находилась теперь в тревожном состоянии полумира-полувойны. Поэтому с пленными стали обращаться осторожнее, предпочитая сохранять им жизнь для последующей продажи на рудники и плантации или для обмена на своих соотечественников, оказавшихся в английском плену. И оттого, несмотря на справедливый гнев надсмотрщика, дон Мендоса вынужден был сдерживаться.

— Но, капитан, этот наглец Волверстон — каррамба, язык можно сломать! — совсем распоясался! Всю дорогу он подбивал рабов к бунту, недавно затеял драку, а теперь осмелился поднять руку на Паскуале! Если мы не избавимся от него сейчас, то не дойдем до Белена!

— Педро, я не хочу иметь неприятностей! Этот мерзавец — англичанин. И к тому же, за такого крепкого раба можно выручить больше денег.

— Но, сеньор, он пират, а значит, вне закона!

— А ведь ты прав! — оживился дон Мендоса. — Это совершенно меняет дело!