Ледопас. Пробуждение льда
Шрифт:
– Да, каждый год с папой мимо него проезжали, когда отдыхать ездили.
– Тогда ты знаешь, что Кокташ расположен в крупной широкой котловине, а окружают его высокие хребты – Курайский и Северо-Чуйский. Северо-Чуйский хребет покрыт белыми шапками ледников, так что летние метели там вполне могут быть. Но вот чтобы лёг летний снег в самом Кокташе – этого я припомнить не могу. Ты, главное, не переживай раньше времени. Приедем на место – разберёмся, что там к чему. Надо на лучшее надеяться.
И Оксана надеялась. Все вновь расселись по своим местам, и автомобиль помчался вниз с Чике-Тамана, а закатывающееся солнце било им в задний бампер, словно подталкивая.
Портиться погода начала уже после Ини – есть на Чуйском тракте такое село, в котором Чуйский тракт пересекает бурлящую голубую Катунь.
– У вас есть с собой вещи потеплее? – обернулся к Оксане и Ялату Борис Иванович.
Оксана кивнула, а Ялат ответил:
– У меня лично все мои вещи на мне. Я не мог предположить, что мне в июне понадобится пуховик.
Борис Иванович покачал головой, но промолчал. Водитель остановил машину, и вместе с Борисом Ивановичем и Оксаной отправился к багажнику. Там они разворошили взятые с собой сумки и Оксанин рюкзак. Оксана натянула тёплую куртку, которую ей купил папа всего неделю тому назад – из прошлой походной куртки девочка выросла; на ноги она надела горные ботинки – высокие, на толстой рельефной подошве, с внушительной шнуровкой по фронту. Они сильно напоминали армейские берцы, но были мягче и легче. К тому же у Оксаны был маленький размер ноги, а берцы тридцать пятого размера, согласитесь, невероятная редкость. Упаковавшись в тёплую одежду девочка стала веселее смотреть на приближающуюся тучу – не так страшно попасть в метель, когда ты одет по погоде. Ежегодные поездки в горы приучили Оксану быть готовой ко всему. Не мало этому способствовал и отец, никогда не помогавший Оксане собирать рюкзак. «Носки, которые в поход не взял ты сам, и носки, которые не положила тебе в рюкзак мама – это совершенно разные вещи, – приговаривал Сайтай, пакуя свой рюкзак, – Первые помогают тебе стать мудрее, а вторые – не помогают вообще».
Ялату мужчины выдали светлый джемпер водителя и сине-серую куртку Бориса Ивановича. Ялат попытался-было отказаться («Я не вижу необходимости надевать на себя вещи с чужого плеча. Никогда этого не делал, и у меня нет желания сделать это впервые…»), но Борис Иванович неожиданно грозно рявкнул:
– Надевай, живо! Не хватало ещё, чтобы ты воспаление лёгких подхватил! И без твоих бронхитов проблем хватает!
Ялат как-то весь сжался, состроил недовольную физиономию, но тёплые вещи надел. Машина вновь покатилась на восток, в самую гущу фронта. Когда туча зависла прямо над их внедорожником, машину вдруг начало потряхивать порывами сильнейшего ветра. Полетели первые колючие мелкие снежинки, постепенно превращаясь в густой снегопад. Окончательно стемнело, и дорога практически скрылась под плотной пеленой белой мути, выхваченной из кромешной тьмы светом фар. Водитель сбавил скорость, и до Кокташа они тащились чуть ли не черепашьим шагом. Въехав в село, они долго кружили по его заснеженным улицам в поисках клуба, но никак не могли найти его. Выехали снова на Чуйский тракт, Борис Иванович позвонил спасателям, и они подробно объяснили, как до них добраться. Со второй попытки клуб был найден. Возле него приткнулись несколько УАЗов и парочка машин покрупнее, все в красно-белой раскраске – машины МЧС. Людей видно не было, и палатки возле клуба не стояли. Оксана выбралась на улицу и сразу поняла, почему спасатели решили обойтись без палаток – их просто-напросто сдуло бы. Ветер свирепо свистел, заметая в лицо колкую ледяную крупу. От его порывов раскачивались ставни на домах, с грохотом хлопали калитки, трещали железные листы на крышах. Оксана поскорее вбежала в здание клуба. Внутри было темно и гулко. Слева из приоткрытой двери выбивался луч света, туда девочка и пошла. Следом шли Борис Иванович с водителем, а позади них плёлся бормочущий что-то невнятное, но недовольное, Ялат. Дверь вела в коридор, а в коридор выходили ещё двери, не меньше полудюжины. Светились три из них. Оксана обернулась к Борису Ивановичу, он обогнал девочку и вошёл в первую попавшуюся светящуюся дверь.
В комнате, освещённой мощным портативным фонарём, находилось четверо спасателей. Один сидел за старым потрескавшимся от времени и сырости столом, трое остальных рассортировывали какие-то верёвки, вытаскивая их из мешков и кидая в зависимости от понятных только им одним критериев в одну из четырёх куч верёвок на полу. При этом они приговаривали:
– На пятнадцать, семь.
– На двадцать, десять.
И тому подобное. Тот, что сидел за столом, тыкал в экран планшета, что-то отмечая в соответствии с называемыми цифрами. Борис Иванович кашлянул, и все четверо обернулись на него.
– Нам бы Игоря Александровича, – сказал Борис Иванович.
– В следующем кабинете, – проронил тот, что сидел за столом, и снова уткнулся в свой планшет.
Борис Иванович вышел в коридор и заглянул в следующую дверь. В точно такой же комнате сидели трое. На столе, не менее древнем и убитом, размещался ноутбук. На подоконнике стоял фонарь. Один из мужчин усталым голосом интересовался у телефонного собеседника:
– Когда дизель подрубите? Что?! Почему так долго? У меня интернета нет, связи нет, у ноутбука садится батарея! Давайте быстрее! У трактористов местных дизель попросите, в конце концов!
Отложив телефон он обратился к двум другим мужчинам:
– Чёрти что творится! На заправке дизель не могут дать, потому что электричества нет! А электричество не могут дать, потому что генератор на дизеле работает, а дизеля нет! Дожили!
– Игорь Александрович, здравствуйте, – поздоровался Борис Иванович, обращаясь к говорившему мужчине.
– А, доехали, значит, – сказал Игорь Александрович, пожимая руки ему, водителю и даже Ялату, – А у нас и порадовать вас нечем, всё только хуже становится. Температура падает, ветер усилился. Я отозвал поисковые группы – в горах сейчас опасно. Часа полтора тому назад где-то оборвало ЛЭП, и всё село погрузилось во мрак. Привезли дизельный генератор с телефонной станции, и тут выяснилось, что в нём топлива нет. Думаю, до утра мы точно никаких действий предпринять не сможем.
Оксана подняла испуганные глаза на Бориса Ивановича. Тот положил руку на плечо девочке:
– Ничего, Оксана, всё наладится. Завтра погода изменится, и они быстро найдут вертолёт…
– А сейчас, позвольте спросить, вы собираетесь развести руками и ничего не делать? – спросил Ялат, сжимая кулаки.
– Мы делаем, – покачал головой Игорь Александрович, – в связи с такими погодными условиями приходится организовывать пункты обогрева и питания, вывозить из дальних летников пастухов.
– Но вертолёт… – начал говорить Ялат.
Игорь Александрович раздражённо перебил его:
– Вертолёт обнаружить сейчас мы не можем. Если хотите – сами идите и ищите его!
– Это ваша работа – искать пропавших людей, – возразил Ялат, – Когда отца найдут, я буду вынужден рассказать ему о вашем бездействии и некомпетентности.
Игорь Александрович смерил мальчишку взглядом.
– Ну, что же, – холодно произнёс, наконец, он, – это ваше право. – Игорь Александрович обернулся к одному из своих коллег, – Будь другом, проводи этих родственников в комнату отдыха, выдай им тёплую одежду, спальники и сухпаёк.
Мужчина, к которому были обращены эти слова, встал, открыл дверь в тёмный коридор и пригласил водителя, Оксану и Ялата следовать за ним. Выходя из комнаты последней, Оксана оглянулась. Борис Иванович не последовал за ними, а отошёл в угол и там вполголоса беседовал с Игорем Александровичем. Свет от фонаря делал обстановку комнаты чёрно-белой, с глубокими тенями, и от этого Оксане стало совсем неуютно.
Человек Игоря Александровича подсвечивая путь аккумуляторным фонарём привёл их компанию в большую комнату, гулкую, словно жестяная банка из-под конфет Монпансье, в которой мотыляется последняя конфетка. В комнате было одно пыльное окно и большая куча пухлых сумок, украшенных лейблами МЧС России. В сумках оказались форменная зимняя одежда – пуховики, штаны, шапки, рукавицы, чуни и термобельё, всё это, разумеется, в сине-сером цвете с белыми нашивками, – и спальники – толстые, тяжёлые, но явно очень тёплые.