Ледовый апокалипсис
Шрифт:
Антон Кретек закричал, как попавшее в капкан животное, в которое он, собственно, и превратился. Опустошив магазин своего пистолета в пилота, он убил канадца на пару секунд раньше, чем умер сам.
Они смотрели, как из двигательных отсеков «Хало» валит дым и летят искры. Затем развалился роторный блок, и летная динамика массивного вертолета стала сродни аналогичному показателю стального сейфа.
Сунувшись носом вниз, «Хало» устремился к покрытому льдами морю. Стропы, на которых висел до этого контейнер с сибирской язвой, ослабли, и
А потом произошел удар. К небу поднялся черно-огненный гриб, а во льду образовалась огромная дыра.
– Что будет со спорами, Джон? – спросила Валентина, глядя на взрыв.
– Огонь и морская вода, – ответил Смит. – У сибирской язвы нет более страшных врагов.
– Значит, все кончено?
– Значит, все кончено.
Смит смотрел вперед. Его горло пересохло от крика, а легкие горели от холода. Адреналиновая буря в его организме улеглась, и вновь напомнили о себе порезы и ушибы, полученные во время ледопада, обрушившегося на него прошлой ночью. Говорить становилось все труднее.
– Как думаешь, Рэнди, сможем мы добраться отсюда до «Хейли»?
– Поскольку радио работает, я полагаю, проблем возникнуть не должно.
– Тогда летим на корабль. Пусть на острове Среда приберется кто-нибудь другой.
– Поняла, командир!
Смит закрыл боковые люки и рухнул на пол, прислонившись спиной к креслу пилота. Его глаза закрылись сами по себе, и он лишь частичкой сознания улавливал согревавшее его тепло. Голова Валентины лежала на его плече.
Остров Вознесения
В Южной Атлантике стояла ранняя весна, но с заходом солнца пришел шторм. Сквозь влажную дымку призрачно светили голубые огни взлетно-посадочных полос Уайдвейк-Филд, струи дождевой воды стекали с крыльев двух огромных самолетов, замерших рядом друг с другом на самой дальней стоянке этой американо-английской базы военно-воздушных сил. На борту первого, «Боинга-747», красовался бело-голубой герб президента Соединенных Штатов Америки, второй, «Ил-96», нес на себе государственную символику Российской Федерации.
Весь мир пребывал в блаженном неведении о присутствии тут этих двух самолетов и о встрече двух государственных лидеров, которые на них прилетели. Лайнеры, стоявшие на мокром бетоне, были оцеплены вооруженными солдатами, а в звуконепроницаемом, защищенном электронными системами помещении «Борта номер 1», как чаще всего называют самолет американского президента, происходил конфликт – без свидетелей и протокола.
– Я признаю, что иногда президент вынужден лгать своим избирателям, – холодным тоном говорил Сэмюэл Кастилла своему собеседнику – подтянутому, аристократичного вида мужчине, сидевшему напротив него за столом для совещаний. – Но я чертовски не люблю пользоваться этой властной привилегией. И особенно мне не нравится лгать людям относительно того, каким образом погибли их близкие. У меня после этого остается тошнотворный вкус во рту.
– А что нам оставалось делать, Сэмюэл? – терпеливо ответил президент Потренко. – Снова бередить уже заживающие раны
– Ты очень ловко развиваешь этот тезис, Юрий, как и мои советники, и Государственный департамент, но даже если я соглашусь с ним, мне он все равно не по душе.
– Это я понимаю, Сэмюэл. Я знаю, что ты – совестлив и честен, – уголок рта у русского чуть дрогнул, – возможно, даже слишком совестлив для человека нашей профессии, живущего в современных реалиях. Но нам нельзя торопиться. Нужно дождаться, когда на тот свет отправится побольше крестоносцев «холодной войны», а страх канет в прошлое. Но можно утешать себя хотя бы сознанием того, что рано или поздно правда все равно выйдет на поверхность.
– О да, Юрий! В этом можешь не сомневаться! Мы же договорились о том, что через двадцать лет все документы, связанные с происшествием на острове Среда и «Событием пятого марта», будут без изъятий обнародованы правительствами обеих стран?
– Договорились!
– Эта договоренность должна быть скреплена нашими подписями. Ответственность как за сохранение секретности, так и за очковтирательство будет лежать на нас обоих.
Потренко опустил глаза, но потом кивнул:
– Согласен. А до тех пор пусть члены научной экспедиции на острове Среда считаются жертвами взрыва топливного склада и возникшего в связи с этим пожара на станции. Бойцы взвода нашего спецназа погибли в результате трагического инцидента в ходе военных учений. Членов экипажа «Миши-124» попросту не нашли – они исчезли, превратившись в еще одну загадку Арктики, а сам самолет взорвался, когда случайно была активирована старая система самоуничтожения. Кажется, предусмотрена каждая мелочь.
– Сомневаюсь, что все пройдет так гладко, – сухо ответил Кастилла. – Шила в мешке не утаишь. Наверняка вокруг острова Среда возникнет очередная теория заговора, которая станет разгуливать по Интернету.
Кастилла сделал глоток простой воды из стоявшего перед ним бокала, хотя на самом деле ему хотелось хватить бурбона, который тоже присутствовал на столе.
– Почему ты не рассказал мне правду с самого начала, Юрий? Мы бы что-нибудь придумали, и тогда бы никто не погиб! Зачем нужно было врать, будто вас больше всего на свете беспокоит груз сибирской язвы и судьба человечества?
Некоторое время Потренко продолжал молча рассматривать крышку стола из красного дерева, а потом заговорил:
– Без сомнения, можно было найти более… эффективный способ разобраться со всеми этими делами. Но я не стану извиняться за то, что являюсь частью российского бюрократического аппарата, или за правила, введенные моими предшественниками. Мы во многом до сих пор продолжаем оставаться рабами государства и, боюсь, еще не скоро перестанем ими быть. Могу извиниться лишь за то, что мы позволили событиям выйти из-под контроля. Кое-кто из политического и военного руководства плохо справился со своими обязанностями, и с этими людьми сейчас, гм, разбираются.