Ледяная арфа гангаридов
Шрифт:
Зора устало закрыла глаза. Ее уложили спать, оставив ей котелок с водой, затем улеглись сами. Наутро ей стало лучше. Она держалась на ногах, хотя еще чувствовала слабость. Илдан порылся в мешке и нашел для нее матросский платок на голову. Все они тоже обвязывали головы такими платками, купленными по настоянию Бесстрашного. Коня Кэндо разгрузили, распределив вещи по остальным лошадям и оставив на нем только затянутый подпругами потник. Кэндо усадил Зору на коня, а сам сел позади нее.
Однако, к обеду конь начал слабеть от двойной тяжести и отставать, поэтому седло вернули и теперь мужчины по очереди шли пешком. Впереди было
Три дня спустя все, включая девушку, шли пешком и вели в поводу чуть живых от голода и жажды коней. К счастью, пустыня вскоре кончилась. Стала появляться зеленая трава, лошади взбодрились и заторопились вперед. Вскоре дорогу пересек ручей.
Когда кони напились, Илдан предложил заночевать здесь, но Кэндо сказал, что впереди есть лучшее место для ночевки. На закате они пришли к широкому ручью, где еще сохранялись следы стоянки большого лагеря. У ручья была хорошая трава, и коней сразу же отпустили туда пастись. Зора, несмотря на тяжелый путь, совсем оправилась и помогала Кэндо готовить еду.
Когда котелки сняли с костра, совсем стемнело. Зора расстелила тряпку и выложила на нее нарубленный топором хлеб, за время пути по пустыне превратившийся в сухари каменной твердости. Есть его можно было, только замочив в кипятке или горячей похлебке. Остальные с мисками и ложками сели вокруг котлов, собираясь ужинать.
– Добрый вечер! – вдруг раздалось из темноты.
Все разом обернулись на голос. На границе света и тьмы стоял длинный, тощий парень в бедной и поношенной одежде. На его плечах виднелись лямки дорожного мешка, из-за спины выглядывал кожаный чехол, в каких носили цитру. Узнав в нем бродячего певца, все расслабились.
– Добрый вечер, – повторил парень, подходя ближе и дружелюбно улыбаясь. – Не найдется ли у вас кусок хлеба и кружка кипятка для бедного странника? – он заглянул внутрь рассевшегося у костра кружка, посреди которого дымились котлы. – А за миску каши я спел бы вам, хоть целый вечер.
– Присаживайся. – Кэндо подвинулся. – Миска с ложкой есть?
– Конечно, – просиял бродяга. – Как же в пути без этого?
Он снял с плеч свой тощий дорожный мешок, оставив, однако, чехол с цитрой висеть за плечами. Вблизи стало видно, что он не так уж и молод – морщинки у глаз и редкие седые волоски в темной спутанной шевелюре говорили, что ему по меньшей мере за тридцать. Из мешка появилась вместительная жестяная миска, за ней ложка и кружка.
– Ого, – уважительно сказал Кэндо, принимая миску.
– Да, не маленькая, – улыбнулся певец. – В большую посуду рука не положит мало.
– Не положит, – щедро наполнив миску, Кэндо вернул ее певцу. Тот нерешительно потянулся за сухарем и макнул его в горячую похлебку. Зора разлила оставшуюся похлебку по мискам. Некоторое время все молча ели ее, затем пришла очередь за кашей и чаем из травок, собранных Гэтаном у ручья.
Компания у костра украдкой рассматривала гостя. Он был худ и костляв, чем-то напоминая крепкое некогда дерево, подточенное изнутри гнилью. Выпуклые карие глаза смотрели беззлобно и приветливо, как у человека, чье пропитание зависит от чужого дружелюбия. Узкое лицо с запавшими щеками, большой подвижный рот. Сейчас этот рот ел кашу с аппетитом, но без отталкивающей жадности. Было заметно, что певец изголодался, но голод не повлиял на его привычку есть красиво. Ладонь, державшая миску, была
Певец, в свою очередь, рассматривал исподтишка компанию у костра. Высокий крепкий парень, явно не из простых, юноша-горбун, еще один парнишка-подросток и послушник Аргиона. А с ними девушка-нищенка, явно не жена и не любовница никому из них. Он видывал всякие компании – крестьянские семьи, ремесленные артели, рыбацкие и матросские сборища, кучки торговцев, едущих на городские рынки – но готов был поклясться, что такой странной компании никогда еще не видел. Вслух он ничего не сказал – говорить странной компании, что она странная, чревато опасностью. Однако, эта компания нравилась ему, хотя и неясно, почему.
После ужина Гэтан с Зорой пошли на ручей мыть посуду. Певец, выполняя обещание, вынул из чехла цитру и уселся поудобнее. Некоторое время он настраивал и без того прекрасно настроенный инструмент. Когда Гэтан и девушка вернулись с ручья и тоже сели у костра, он спросил, что спеть.
Все стали переглядываться, но никто ничего не сказал. Им было не до песен. Певец вопросительно взглянул на Бесстрашного, пригласившего его к костру.
– Что спеть? – повторил он.
– Что-нибудь, – пожал плечами тот.
Певец нерешительно тронул струны. Обычно он сам догадывался, в какой компании какие петь песни. Но это была очень странная компания.
– Да что ты думаешь? – заметил его колебания Кэндо. – Пой то, что тебе самому хочется.
Да, бывали у него и одинокие ночевки, когда ему не требовалось угождать ничьему вкусу. Сегодняшняя была бы такой же, если бы он не встретил этих путешественников. Тогда он лег бы спать голодным и, конечно, не стал бы петь. Но бывали и вечера, когда он сидел у одинокого костра на берегу лесного ручья или равнинного озера, где квакали лягушки, а ночные птицы плели кружево весенних рулад, и напевал песни, которых не слышал нигде.
Он начал с легкой и счастливой песни о данорнских девушках, прекраснее которых нет во всем Триморье. Затем он вспомнил рыбацкие песни, полные моря и ветра, затем баллады о подвигах древних воинов и их прекрасных дамах. В этой компании пелось удивительно легко, и он забыл, что поет для других.
Вдруг он запнулся на мгновение, поняв, что поет песню, которую не пел уже несколько лет, но настоящие певцы не бросают песен на полуслове. И он допел ее, песню о защитниках Ар-Бейта.
Допев ее, певец замолчал. Его желание петь улетучилось, словно дым тлеющего перед ним костра. Он оглядел слушателей, но никто из них не казался возмущенным. Все сидели молча и не шевелясь, каждый смотрел куда-то в себя и думал о чем-то своем. Он снова подумал, что у него еще не было такой хорошей публики.
– Вы, случайно, не в Саристан направляетесь? – поинтересовался он, укладывая цитру в чехол. – Я был бы рад, если бы у меня нашлись попутчики.
– Нет, мы идем из Саристана, – ответил Кэндо.
– Да? – Певец заметно огорчился. – Ну, по крайней мере, по этой дороге можно пройти, раз вы пришли оттуда. А мне говорили, что в это время года там не пройдешь.
– Да ты когда-нибудь ходил по ней?
– Трижды, но все три раза ранней весной. Мне сказали, что это наилучшее время. Конечно, колодцы там глубокие, но у меня есть с собой котелок и моток веревки, так что… – он закончил фразу пожатием плечами.