Ледяная бесконечность
Шрифт:
– Куда?! – утопающая в глубине мехового капюшона голова варвара нависла над обрывом, почти незаметная в нарастающем снежном ветре. – Мешки подавай! Без припасов сгинем! Вяжи, я вытяну!
Головорез сбросил ему веревку, и Майк сполз к занесенным снегом тюкам. Он торопливо просовывал трос в ременные петли, увязывая всё в одну большую сцепку. Ничего, варвар вытянет, здоровья хватит! Пока он будет тянуть, Майк вскарабкается на поверхность и залезет в буер! Он не позволит дикарю бросить его здесь, не на того напали! Мешки подавай! Ага! Майк подаст мешки, тупой жлоб их вытянет, а Майка оставит тут, на краю пропасти?! Не выйдет!
Едва был завязан последний узел, Майк дважды дернул за трос, подавая сигнал, и пополз к подъему. Передвигаться на животе было тяжело, в лицо била жестокая позёмка, скорость движения минимальна,
– Руку давай! – донеслось сквозь завывание бурана, и он увидел перед собой головореза.
Майк оторвал руку от трещины и с трудом удержался на ледорубе. Варвар схватил его за запястье и выдернул на поверхность вместе с ледорубом. Майк попытался встать на ноги, но усталость и ураганный ветер не позволили ему этого сделать. Он нащупал болтающийся на кистевой ременной петле ледоруб и поднялся на четвереньки, пытаясь понять, где находится буер. Саней почти не было видно в бушующих над ледяной поверхностью снежных потоках.
– Забирайся в сани! – прокричал головорез и впрягся в лежащую рядом связку тюков.
Он поволок мешки за собой в сторону буера, сгибаясь под завывающим ветром, и Майк пополз следом, оглядываясь на противоположный край разлома. Но снежное месиво стало настолько густым, что увидеть что-либо дальше десятка ярдов было невозможно. Кисти рук и ступни болели от холода, двигаться быстро не получалось, и ему не сразу удалось перелезть через низкий борт кузова. Наконец Майк оказался в буере и заметался в поисках одеял. Необходимо укрыться немедленно, пока не обморозило стопы и кисти! Но меховых накидок нигде не оказалось, и он понял, что они упакованы в тюки, с которыми сейчас возится варвар. И Майк не знает, в какой именно мешок косматый головорез их запихнул!
– Где одеяла?! – ему пришлось вылезти на пронизывающий ледяным холодом ветер, чтобы разглядеть зашвыривающего тюки в сани варвара. – Я хочу укрыться одеялами! Система обогрева не справляется! Дайте мне одеяла, где они?!
Головорез ткнул рукой куда-то в кормовую часть буера и продолжил погрузку. Майк чуть не взорвался от злобы. Куда ты тычешь, тупое одноклеточное?! Там пять мешков, в каком из них?! Руки замерзают!!! Он бросился к ближайшему тюку и лихорадочно принялся распутывать завязки, но окоченевшие пальцы слушались плохо, и кожаные ремни не поддавались. Тогда Майк схватил ледоруб и замахнулся им, стремясь разрубить долбаный узел, но не смог нанести удар. Ледоруб словно застыл в воздухе, вмерзнув в него, как в каменную скалу.
– Одеяла продырявишь и мешок испортишь! – прозвучала над ухом рыкающая белиберда варварского языка, отпечатываясь в сознании точным смыслом произнесенных слов. – Испортишь мешок – будешь тащить поклажу на себе, человече! Я её к тебе веревками примотаю!
Головорез отпустил ледоруб и выпрыгнул из буера за борт. Майк, завывая от жестокой ледяной рези в пальцах и клокочущей внутри ненависти, снова вцепился в ремни. Развязать мешок ему удалось, пожалуй, в последнюю секунду, иначе и не скажешь. К счастью, одеяла оказались именно там, и Майк буквально вырвал их из тюка. Сгибаясь под бьющим в лицо ветром, он расстелил одно покрывало в углу гондолы буера, стараясь максимально скрыться от воздушных потоков, торопливо закутался в него и укрылся сверху вторым. К этому моменту тело буквально подпрыгивало от сотрясающей его дрожи, а ступни и кисти словно были не затянуты в арктическое снаряжение, а погружены в ледяную воду. Закутавшись целиком, Майк оставил лишь узкую
Тот обнаружился неподалеку от буера возящимся с какими-то кольями, вбитыми в заснеженную поверхность. Только сейчас Майк заметил, что сани были привязаны к ним тросами, вот почему полозья проскальзывали под порывами ветра влево-вправо, но сам буер не сдвигался с места. Варвар выдернул один костыль, и буер дернулся, разворачиваясь боком. Головорез забросил костыль с веревкой в сани и выдернул второй якорь. Буер вновь дернулся, оказываясь по ветру, и покатился, удаляясь от бегущего за ним косматого жлоба. Подхваченные бешеным ветром сани ускорялись, и сматывающий на бегу трос головорез не успевал за ними. Веревка натянулась и швырнула дикаря на снег. Донельзя замерзший Майк наблюдал, как вцепившегося в трос варвара тащит за буером, и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, очень хотелось ударить ледорубом по натянутому тросу и избавиться от ненавистного неандертальца навсегда. Он бесил Майка одним своим видом! Слишком независимый, слишком заносчивый, слишком непобедимый, слишком высокий, слишком белый и слишком тупой, чтобы стать цивилизованным человеком хотя бы лет через двадцать непрерывной муштры! С другой стороны, без этого тупого одноклеточного Майку не добраться до Новой Америки. Компас не выдержал крушения челнока, да и толку от компаса сейчас…
Пока Майк со злорадной ненавистью глядел через щелку в одеяле на волочащегося за буером по снежной поверхности головореза, тот начал подтягивать себя по веревке и исхитрился добраться до саней за считаные секунды. Громила ухватился за кормовой поручень, ловко подтянулся на одной руке и другой забросил в кузов смотанный трос с якорным костылем. После чего схватился за край борта и рывком забросил на него своё тело.
– О, мой бог! – воскликнул Майк, выбираясь из одеяла и хватая варвара за руку. – Я держу вас! Я держу! Не волнуйтесь, всё в порядке, я здесь! – Он принялся тянуть на себя жлоба. – Что же вы не крикнули мне?! Мне ничего не видно из-под одеяла! Вы могли погибнуть!
– Отпусти, человече, ты мешаешь мне залазить, – пробасил тот, глядя на него ставшим уже привычным дебиловатым взглядом. Головорез забрался в буер и полез к мачте, возиться со сложенным парусом. Майк закутался обратно в одеяло. Всё-таки русские варвары не только тупы, но ещё и неблагодарны. Ему руку помощи протягивают, а он ещё недоволен, болван! Майк бросил взгляд на термометр. Минус сто один по Цельсию, это под двумя дикарскими одеялами. Сколько тогда на ветру, если система обогрева не справлялась? Градусов на десять ниже, не меньше. А жлоб чувствует себя в полном порядке, и даже собрался ставить парус. При таком ветре и на такой температуре это невозможно. Причем всё: и нормально себя чувствовать, и парус ставить. Ткань должна потерять эластичность и просто порваться под ударами ужасающе ледяных воздушных потоков. Но варварский парус исправно развернулся, издав громкий хлопок, и буер рванулся вперед, завывая звенящим от запредельных нагрузок такелажем. Майк смотрел на выгнувшуюся дугой мачту и кривился от боли в отогревающихся пальцах. Из чего они сделали парус? Пошили из космических скафандров, которые тоже достались им в том складе, где нашлись приборы лингвистического перевода, медицины и подзарядки электрических батарей?
Сани мчались сквозь буран, быстро набрав сумасшедшую скорость, и Майк молился о том, чтобы впереди не оказалось ещё одного разлома. В сплошном месиве из снежного крошева на скорости свыше ста миль в час видимость не превышала полудюжины ярдов, и ни о какой остановке или повороте в случае возникновения опасности не имеет смысла даже мечтать. Дрожь от холода сменилась дрожью от непрекращающегося страха, и он зарылся в одеяла, предпочитая не смотреть вперед. Видеть варвара, не обморозившегося при минус ста десяти по Цельсию без всяких одеял и обогревов, не хотелось ещё сильнее. Майк подумал, что, как только всё сложится удачно и безопасно, нужно убедить замдиректора Коэна под каким-нибудь предлогом осмотреть одежду дикаря. Ну, там, типа почистить или ещё что… Потому что очень похоже, что обогрев у варвара имеется. Не может человеко-мутант быть морозоустойчивым до такой степени. Даже зверьё возле Реактора при подобных температурах предпочитает передвигаться под снежной толщей, где гораздо теплее, чем на раскаленной ледяным ураганом поверхности.