Ледяная Цитадель
Шрифт:
Это, вероятно, нас и спасло. Нам-то надо было пробраться к осажденным, а не удрать в лес, и вскоре прошивавшие падавший с неба снег огненные росчерки трассеров ушли в сторону. Выбрались!
– Евгений, стой! – заорал вдруг пиромант. – Наших предупредить надо! А то палить начнут!
– Сюда, сюда! – раздался крик Веры, и впереди несколько раз мигнул чародейский светильник. – Напалм!
– Бегом!
Я подтолкнул в спину Алекса, пропустил пироманта и поспешил следом. Точнее, заковылял. Как добрался до развалин – не помню. Очнулся уже посреди натопленной комнаты. Оксана с минуту безуспешно пыталась разжать мои стиснувшие ручку пакета мертвой хваткой пальцы, потом выругалась и принялась расстегивать заледеневшую «молнию» куртки.
– Нормально все, – попытался успокоить я девушку и выпустил ручку. Точнее, захотел выпустить и не смог. Вторая попытка тоже успехом не увенчалась, и разжать пальцы удалось лишь с третьего раза.
– Нормально? – и не подумала отстать от меня гимназистка. – Ты на себя только посмотри!
Кое-как с ее помощью избавившись от маскхалата, куртки и набитых снегом ботинок, я перебрался поближе к стоявшей у стены печурке, собранной из кирпичей и каких-то ржавых железных листов, и блаженно растянулся прямо на полу.
– Евгений, Евгений! – вновь принялась тормошить меня Оксана. – Не засыпай!
– Это почему еще?
– Владимир Петрович лекарство готовит.
– Да? – Я уселся и отгреб в сторону нападавший с одежды на пол снег. – Зачем?
Виктор Петрович как раз закончил колдовать над дрожавшим от холода Алексом и перешел к пироманту, простреленную руку которого уже успела перебинтовать Вера.
– Как – зачем? – удивилась девушка. – Там же магический фон на порядок выше нормы!
– Шлаки из организма вывести надо. Даже уникам это не повредит, – отсчитав с десяток разнокалиберных пилюль Напалму, веско заявил Бородулин и протянул мне какую-то колбочку с сильно пенившейся жидкостью темно-синего цвета: – Держи.
– А чего это меня колесами травите? – удивился пиромант.
– «Нирвану» колол? – обернулся к нему химик. – Колол. Теперь щадящий режим положен.
– А мне, значит, не щадящий? – поморщился я.
– Тебе оптимальный. Пей, не бойся.
– Да пью я, пью…
Я влил в себя содержимое пробирки, и язык моментально потерял чувствительность.
– Ну как, лучше? – уточнил химик, забрав у меня пустую стекляшку.
– Лучше, – признал я и спросил: – Скажите, доктор, а нет ли у вас чего от совести?
– В смысле? – удивился Виктор Петрович.
– Ну вот раньше, к примеру, совесть меня совершенно не беспокоила. Знал наперед: если дам кому-нибудь в морду, вскоре почувствую ровно то же самое. И я людям морды старался не бить. А когда бил, угрызений совести тоже как-то не испытывал: мне и самому потом ничуть не легче было.
– Что-то я вас совсем не понимаю, – настороженно глянул на меня бородач.
– А чего непонятного? Дар я теперь контролирую. Морды могу бить без всяких последствий. Морды – это образно, понимаете, о чем я? Вот и тошно на душе. Совесть беспокоит. Не люблю я этого.
– Держи, – протянул мне желтую пилюлю Виктор Петрович.
– Это что? От совести?
– Это аскорбинка. – Химик поднялся на ноги и на полном серьезе заявил: – Должна помочь.
– Будешь?
Я протянул аскорбинку Оксане; та мотнула головой и почему-то спросила:
– Что, совсем плохо?
– Да уж хорошего мало. Но сто тысяч золотом могут…
– Дурак! – вскочила на ноги девушка, едва услышала о деньгах.
– Подожди! – попытался я ее остановить, потом махнул рукой и закинул аскорбинку в рот: – Совсем некоторые шуток не понимают…
– Так это шутка была? – хмыкнул подкинувший в печурку очередное полено Лымарь.
– В каждой шутке есть только доля шутки. – Я пригляделся к его испещренному мелкими царапинами лицу и нахмурился: – Чего это с тобой? Кошка расцарапала?
– Кирпичной крошкой посекло. Чуть бы выше пуля пролетела – и привет…
– «Вот пуля пролетела, и ага…» – еле ворочая языком, прокомментировал услышанное Напалм и запил водой последнюю из выданных химиком пилюль.
– Что у вас здесь творится-то? – поинтересовался я у ликвидатора. – Печь вон собрали. Зимовать решили?
– Да что печь! – отмахнулся Семен. – Работы на пять минут, зато не дымит. Антон с водосточной трубой здорово придумал.
– Евгений, выпей, – протянула мне Вера кружку с горячим бульоном.
– Спасибо, – поблагодарил я девушку и, обхватив негнущимися пальцами горячий алюминий, зажмурился от удовольствия.
– Харчами, так понимаю, вам разжиться не удалось, – мрачно констатировал Лымарь.
– Разжиться – удалось. Донести – нет, – хохотнул я. – Но зато автоматы раздобыли.
– Это дело, – кивнул Семен. – Займусь-ка я ими, пока время есть.
– И мое ружье тогда глянь, если не трудно. Его, поди, почистить надо.
– Не проблема.
– Вер! – Окликнув девушку, я вернул пустую кружку и попросил: – Хоть ты объясни мне, что здесь происходит, а!
– А непонятно разве? Горожане пожаловали.
– И чего, сразу палить начали?
– Предъявили ультиматум, а потом глушители включили.
– И как отбились?
– Для амулетов воздействие глушителей не столь критично, – объяснил Слава Линев, наливая себе в кружку кипяток из стоявшего на печке чайника. – Ну и снайперская винтовка тоже свою роль сыграла.
Гимназист как-то не по-доброму зыркнул на меня и отошел.
– Может, отстанут… – сцепила пальцы Вера.
– Это вряд ли, – пробормотал я и указал на Лымаря, который внимательно осматривал трофейные АКМ. – Сама понимаешь, мы не в магазине прибарахлились.
– Молодцы, – отстраненно кивнула девушка.
– А то! – хмыкнул я и окликнул пироманта: – Эй, Напалм, ты как?
– У меня болят глаза и копыта, – сонно пробурчал в ответ парень.
– Спи давай! – шикнула на него Вера и пояснила: – Рана затянулась, успокоительного вкололи, пусть отдохнет. Тебе бы тоже поспать.