Ледяная девушка
Шрифт:
– Видишь? Дело не в тебе.
Он смотрел, как я встала, и наконец сказал:
– Куда ты идешь?
– Есть неоконченное дело, - сказала я.
– А завтра меня уже не станет.
Я начала уходить, идя по траве. Там, где мои ноги соприкасались с ней, она превращалась в серебро, замерзая.
– Подожди!
– позвал Мэтт. Я оглянулась на него.
– Скажи, где тебя найти! Позволь мне помочь тебе!
– Я не заслуживаю спасения, - сказала я.
– Я должна была что-нибудь сделать, когда у меня был шанс.
– Ты важна
– Кайли. Ты нужна мне.
– Это очень мило, - сказала я.
– Но ты не можешь меня спасти. Прощай, Мэтт.
– Кайли!
– Я продолжала идти.
– Кайли, я найду тебя! По крайней мере скажи, где искать!
– Спроси Мадам Лаиду, - сказала я.
– Она знает все.
Я ушла и не оглядывалась.
Дом Джейми был тихим в стиле ранчо местом с цветочными занавесками и аккуратной живой изгородью, и по мере того, как я приближалась, я оставляла позади себя следы из гладкого белого льда. Живая изгородь покрылась кружевом серебра и стекла и разбилась от одного касания моих тонких белых пальцев. Окна покрылись инеем, а за моей спиной ветки деревьев с грохотом корчились.
Я шепотом сломала его окно и залезла внутрь. Все стало синим и белым, покрытым корочкой льда от моего гнева, моего отчаяния, а дыхание лежащего на кровати Джейми выходило белым паром, он вздрогнул и укутался в одеяло. Это не помогло. Одеяло обратилось в жесткий слой льда и удерживало его, когда его глаза с ужасом открылись, а я склонилась над ним.
– Привет, милый. Ты скучал по мне?
Он закричал, но вышел лишь тонкий скрипящий звук, я дышала им и добавила к крикам, которые уже были внутри меня, эхом отдающиеся в моем голосе.
Я наклонилась вперед и коснулась его губ своими. Его стали морозно-синими, и когда он попытался заговорить, они потрескались и закровоточили.
Я слизнула сладкий малиновый вкус, мой язык оставил полоску льда.
У него был такой приятный вкус. Очень приятный. Такой теплый.
Я заморозила кожу на его запястье и легким ударом разбила его так, что кровь полилась фонтаном, теплая и безнадежно утекающая. Кровь превратилась в темные сосульки, где капала с его руки, я сломала их и ела как замороженное лакомство.
Джейми с ужасом находился в ловушке в его кровати, и я не могла себе представить, как считала его любым, но только не жалким. Без чудовищных угроз он был похож на испуганного маленького мальчика. Его собственное зло съедало его изнутри, как рак, разрушая все хорошее, что когда-либо в нем было.
Ему было семнадцать лет, и он был потерян. Что-то сломалось в нем, и это уже никогда не восстановить.
– Кайли, - прошептал он. Кровь капала с его холодных губ.
– Пожалуйста, Кайли, не делай мне больно.
Я слизнула красные капли с его кожи. Где мой язык касался его, плоть становилась хрупкой и мертвой. Он попытался закричать, но я легко положила руку на его горло и тоже заморозила.
– Думаю, я говорила это тебе, когда ты убивал меня. Я думаю, та девушка тоже пыталась,
Его замерзшие губы прошептали что-то похожее на пожалуйста.
Я прижала ладонь к его груди.
– Ты разбил мне сердце, - сказала я.
– Теперь я разобью твое.
Тогда я погрузила острые как иглы зубы в горло и пила его горячую, соленую, горькую жизнь, и когда я пила, она стала прохладной в моем рту, холодной в его жилах, его сердце превратилось в лед и разбилось.
Джейми умер с инеем на губах. Это был момент завершенности, момент холодного и тихого мира... но он был прерван чем-то странным.
Я почувствовала удар тепла.
Я таяла.
Я посмотрела на свои пальцы. Они были тонкими, полупрозрачными, как сосульки. Увядающие. Все во мне увядало.
– Нет, - сказала я.
– Нет, не сейчас.
Я вернулась к окну и выпрыгнула из него, приземлившись на траву. Я облокотилась о дерево и почувствовала тепло, идущее с неба, взрыв интенсивного тепла, которое принесло только боль. Ветки деревьев бились друг о друга на ветру, дождь из сосулек разбивался об асфальт, как бой последних курантов.
Всходило солнце.
Нет, я же сделала это, я выпила...
Я побежала, быстро как зимний ветер, размытая, мимо деревьев, травы, мимо пустых качелей, где до этого сидел Мэтт. Я бежала по пустым улицам и асфальту. Невероятно, огни карнавала все еще горели, его музыка все еще ревела, а впереди, впереди была канава, горизонт был розовым, розовым и мягким, готовый к утру...
Ледяная девушка поднялась из канавы и одарила меня смертельно-сладкой улыбкой.
– Стало лучше?
– спросила она. Сейчас я могла слышать свой собственный глухой крик, отчетливый как звон колокола.
– Ты сказала...
– я изо всех сил пыталась дышать, я чувствовала себя больной и слабой со вспомнившейся болью.
– Ты сказала, что если я выпью, то останусь с тобой!
Она собирала падающие с неба сосульки. В ее руке они стали белой розой, что разлетелась на миллион кусочков, слишком хрупкая, чтобы выжить. Как я.
– Ты должна быть холоднее.
– Но я итак холодная!
– сказала я.
– Во мне холод, и я хочу быть холодной! Пожалуйста!
– Тогда почему ты отказалась от мальчика, который сам предложил тебе себя? Ты сжалилась. Ты переживаешь за него.
Боль вернулась, ноющая и острая, настоящая и ужасная. Я хотела сбежать от нее. Я хотела быть зимой, запертой в лед. В безопасности.
Вдруг карнавал стал тихим, огни погасли, и я увидела Мадам Лаиду, стоящую сейчас рядом с Ледяной девушкой и курящей сигарету. Она горько улыбнулась мне.
– Пошли, дитя. Ты хочешь быть одной из нас?
– спросила она меня.
– Дешевая кровать в палатке, карнавал, который никогда не заканчивается, следить только за верными жертвами? Потому что это то, чем ты являешься, милая. Жертва. Ты будешь смотреть, как один монстр сменяется другим, и ты никогда не сможешь избавиться от этого.