Ледяная колдунья
Шрифт:
– Проводник – это любой, кто связан с Сердцем и чует его. Их обычно к нему тянет, поэтому найти будет несложно. Любой, кто ходит в Северное море или страстно желает этого, – потенциальный проводник.
Час от часу не легче! Пешком пройти несколько дней по лесам, потом искать какого-то моряка… И ради чего?! Может, просто вернуться тем же путём, что и пришла? Или ущипнуть себя – вдруг она просто спит?
– Времени мало, потому что магия Привратника нестабильна. Пока я чувствую её в себе, я смогу открыть тебе дверь домой, но как только она ослабеет, ты, скорее всего, останешься в мире Твилингаров навсегда.
– Зачем я вам? –
– Как много слов, – поморщилась нойта. – Но ты зря пытаешься меня разжалобить. Во-первых, у меня ледяное сердце, и мне плевать на чужие причитания. Во-вторых, не такая уж ты и слабая. Я это вижу, и благодаря этому ты жива. В-третьих, пока ты мой единственный вариант, и я намерена им воспользоваться. – Она слегка погладила прозрачный ребристый хребет создания, как две капли воды похожего на встреченного Аней у зеркала. С твари словно сняли мантию-невидимку, и внутри у неё что-то заклокотало. Девочка в который уже раз почувствовала, как по спине бегают стаи мурашек. – Ах да! Тебе понадобится вот это, – Вит провела рукой по воздуху, словно обтекая ладонью что-то узкое и длинное.
В рое светящихся снежинок соткался необычный кинжал, тонкие льдистые грани которого отразили всё вокруг. Аня даже залюбовалась им, забыв о своих проблемах. Крестообразная рукоять изящно перетекала в стилизованную драконью морду. Полупрозрачное лезвие пряталось в увитых серебристыми нитями ножнах, тоже будто выточенных изо льда, у верхнего края которых мерцал голубой камень. И точно такой же, чуть меньше, каплей стекал с изящной нити оплётки.
– Красивый…
Нойта вновь хлопнула в ладоши, и стол с картой и светлячками рассыпался в ледяную пыль. Налетевший вдруг ветер подхватил её и унёс в серый проём окна.
– И не только. Им вполне можно резать магическую сущность. Такую, как Сердце мира, – Вит протянула кинжал невольной собеседнице.
Резать? До Ани смысл сказанного дошёл не сразу.
– А больно ему не будет? – на всякий случай уточнила она, принимая опасный дар.
Вит взглянула на девочку, как учительница, только что услышавшая полную чушь в ответ на простой вопрос. Потом вдруг расхохоталась. Кстати, на удивление мелодично.
– А ты забавное дитя, – отсмеявшись, заявила нойта. – Похоже, повторять тебе, что мне всё равно, – как согревать Халлстейновы горы. Поэтому я объясню. Сердце мира – это средоточие силы. Как пламя костра или свет солнца. Разве им будет больно, если ударить по ним оружием?
Аня помотала головой и снова посмотрела на прозрачные грани кинжала у себя в руках.
– Надеюсь, теперь ты всё поняла?
– У меня ещё два вопроса, – девочка вздохнула и, собрав все силы в кулак, взглянула прямо в глаза колдунье.
– Спрашивай, – на удивление великодушно отозвалась та.
– Что будет, если я не справлюсь?
– Останешься в мире Твилингаров, – просто и честно ответила нойта. – А если я тебя отыщу, то убью. Мне не нужны те, кто посвящён в мои планы и может кому-нибудь их разболтать.
– Я не болтушка, – храбро возразила Аня.
– Посмотрим. Второй вопрос.
– Если я вам принесу осколок Сердца, вы отпустите Никонова?
–
– Сашу… э-э-э… Сандера.
– Я уже упоминала, что в твоём мире Сердца нет. Мне нужен был послушный человек оттуда, который не сможет вернуться. Поэтому пришлось убить Сандера в его реальности. Воскреснуть вне магии он не сможет. Если я отпущу мальчика, он просто умрёт при переходе.
– Зачем вам тогда ещё и я?! – Аня чувствовала, как в груди жжётся гнев. Никонова она знала плохо, но ведь он из одного с ней мира, и города, и даже класса.
– Он погиб, и пришлось заменить ему сердце на ледяное. За пределами Нордлига он тоже умрёт. Там слишком тепло.
Бурлящая внутри злость требовала выхода, но слова никак не желали срываться с языка. Аня просто стояла и смотрела на Вит из-под сведённых бровей.
Внезапно сильный порыв ветра пронёс по сводчатому залу отдалённый рык.
Нойта резко повернула голову, и её глаза подёрнулись белёсой плёнкой. На высоких скулах заиграли желваки. Порыв словно сорвал покровы с ещё пятерых полупрозрачных тварей с горящими глазами. Они все подняли морды к потолку и протяжно завыли на одной ноте. На волчий этот вой походил лишь отдалённо.
Но так же внезапно всё опять успокоилось. Там, за открытой террасой, в сероватом зимнем дне царили снег, сосновая тень и молчание. Только каркнула где-то ворона, сбросив лапками снег с тяжёлой хвойной ветки. Вит ещё прислушивалась, но рёв больше не повторялся. Ледяные твари опускали угловатые морды. Бледные ультрамариновые зрачки гасли, а тела вновь обрастали покровом.
«Как будто засыпают», – заворожённо подумала девочка.
Нойта повернулась к ней, и взгляд её снова прояснился.
– Идём. Я отведу тебя в комнату, где ты будешь спать.
– Спать? – удивилась Аня.
– А разве ты не спишь? Сандер делает это каждую ночь.
– Да, н-но… сейчас-то день…
– Не раздражай меня понапрасну, девочка, – голос Вит сделался суше и злее.
И Аня предпочла больше не спорить.
Глава 3. Нарсу
По высокой сводчатой галерее с узкими окнами эхо разносило звук шагов. В стенах – матово-прозрачных внутри, но не пропускающих дневной свет снаружи – ручейками струилось мягкое мерцание. Иногда на постаментах вдоль коридора вспышкой появлялись ледяные стражи замка. Они с минуту провожали Вит и её гостью светящимися огоньками зрачков, а затем так же исчезали.
Дважды повернув и миновав одну из дверей, нойта остановилась у следующей. Как ни странно, её деревянную поверхность прорезали витиеватые узоры, чем-то напоминающие кельтский орнамент. А в верхней части посередине в небольшом круге свернулась калачиком изображённая искусным мастером белка.
Вит кивнула девочке на дверь:
– Здесь ты остановишься, пока не придёт время отправиться в путь.
Аня тихонько толкнула тяжёлую дверь, и та, к её удивлению, легко поддалась. На первый взгляд интерьер казался уютным. Белые стены и полы укрыты рыжими коврами, камин, двуспальная кровать с балдахином тоже застелена покрывалом из рыжего меха. В дальнем углу громоздится старинный сундук, а на прозрачном столике под стрельчатым окном стоит тарелка с бутербродом. Абсолютно белый, будто непрожаренный хлеб, а сверху кусок, судя по всему, вяленого мяса. Рядом высится изящный, будто отчеканенный из серебра чайник, а за ним прячется небольшая чашечка под стать.