Ледяная колыбель
Шрифт:
Правда сильно поразила принца, заставив сердце забиться где-то в горле.
«Они охотятся не за мной».
Появление боевого фургона отогнало большинство нападавших от кареты Канте – или, что более вероятно, те просто отступили к намеченной цели.
Мимо него протиснулся Рами, зажав в обеих руках короткие метательные ножи без гарды. Плащ с длинными рукавами он успел скинуть, и Канте заметил на его обнаженных руках кожаные браслеты с запасными клинками в ножнах, пристегнутые к предплечьям.
– Надо добраться до моей сестры!
Канте пригляделся сквозь дым и огонь. Вторая карета лежала на боку, приняв на себя основной удар недавнего взрыва. Ее окружили вооруженные воины, защищая Просветленную Розу Имри-Ка, испуганно сжавшуюся внутри. По булыжной мостовой были разбросаны тела – как своих, так и врагов. Упал еще один гвардеец, со стрелой в горле.
Защитники Аалийи долго не продержались бы, тем более что неизвестные сосредоточили свое нападение именно на этой карете.
На узкой улочке экипаж Рами и Канте преградил путь боевому фургону, не давая ему подъехать к остальным. Расположившиеся в нем лучники не осмеливались стрелять в том направлении, чтобы шальная стрела не попала в Аалийю. Осознав это, увешанные доспехами воины уже выпрыгивали на булыжники, чтобы подобраться туда на своих двоих.
Лучники в окнах сыпали смерть дождем с высоты. Гвардейцы изо всех сил старались прикрыть головы щитами. Тем не менее заградительный огонь удерживал их на расстоянии. Упало еще несколько тел.
– Сюда! – выкрикнул Канте, метнувшись к противоположной стороне их экипажа, не перекрытой застрявшим боевым фургоном.
Он уже сделал шаг, готовый перепрыгнуть через поручни, но левая нога опять подвела его. Канте повалился головой вперед, ударившись подбородком, тяжело рухнул на пол кареты и со злобным оскалом обернулся. Он и забыл, что с недавних пор не свободен в своих передвижениях.
Пратик рухнул рядом с ним.
– Не шевелись! – Потянувшись к сапогам Канте, он отстегнул цепи, которыми принц был прикован к двум своим чааенам.
Рами уже сбросил свои собственные якоря и помог Канте подняться, не выпуская клинок из руки. Глаза у его друга были широко раскрыты и остекленели от страха.
– Аалийя…
– Помню. – Канте повернулся к Пратику: – Убери этот экипаж с дороги! Нам нужно освободить боевой фургон, если мы надеемся сбежать!
И, не дожидаясь ответа, спрыгнул на землю.
Рами последовал его примеру, приземлившись рядом с ним на корточки.
– Как же нам добраться до ее кареты?
Это был уместный вопрос. Улицу заволокло дымом, но тот не обеспечивал достаточного прикрытия от стрелков в окнах. Гвардейцы тоже это поняли. Горстка людей, все еще оставшихся в живых на открытом пространстве, оставила попытки преодолеть это расстояние. Они прятались за щитами, пытаясь защититься не только от лучников наверху, но и от арбалетов в руках у тех, кто был на земле. Все опасливо застыли, не решаясь переломить ситуацию.
Напротив них Аалийя все пряталась под своей опрокинутой каретой. В живых остались лишь пятеро ее защитников, скорчившихся в тени экипажа с поднятыми щитами. Одна из них, гибкая женщина в легких доспехах, держала в каждой руке по хлыстомечу, а к обоим предплечьям у нее было пристегнуто по маленькому металлическому щиту. Одним из них она как раз ловко отбила лязгнувшую по нему короткую арбалетную стрелу. Перед ней грудой лежали мертвые тела, создавая жуткий крепостной вал, не позволяющий никому преодолеть его.
– Телохранительница Аалийи… – выдохнул Рами. – Молюсь, чтобы она смогла защищать мою сестру достаточно долго!
Канте потянул своего друга за руку, увлекая его в противоположном направлении.
– Нет, нам не туда.
Глава 8
Сопровождаемый по пятам Рами, Канте бросился за повозку к валяющейся за ней лошади, придавившей своего седока. Остановился он ровно настолько, чтобы отцепить висевший у седла арбалет вместе с колчаном коротеньких оперенных стрел. Ощутив в руке цевье из железного дерева, Канте почувствовал себя в тысячу раз увереннее касательно своего плана.
Как второму по рождению принцу, ему было запрещено владеть мечом, но это не помешало ему научиться охотиться с луком. Обучал его лучший из лучших – следопыт из Приоблачья, человек умелый, ловкий и находчивый.
Теперь Канте припомнил один его урок.
«Когда охотишься на опасную добычу, твое лучшее оружие – тени».
Не обращая внимания на продолжающийся на улице бой, с арбалетом в руке он внаклонку метнулся к соседним развалинам домов, стоящих вплотную друг к другу, и пролез в разбитое окно, давным-давно очищенное от осколков стекла. Коротко выдохнув, помог Рами проскользнуть следом, пока зрение привыкало к темноте.
– Если получится пройти через эти дома, не вылезая на улицу, – прошептал Канте, – то мы сможем подобраться к карете твоей сестры с обратной стороны.
Рами кивнул и указал в глубь строения:
– Такие домохозяйства обычно имеют общий внутренний дворик. Через него выйдет быстрее добраться до дома, ближайшего к Аалийе.
– Ладно.
Канте направился через полуразрушенное строение. Верхний уровень частично обрушился, образовав завал из балок, досок и битого камня. Из-под ног у них разбегались крысы и прочая пищащая нечисть. К лицам и одежде липла паутина. В помещении резко пахло гнилью и застарелой мочой.
Канте оглянулся посмотреть, как там Рами. Местный принц не выказывал ни колебаний, ни брезгливости, пробираясь через подобную грязь. На лице его застыла маска отчаянной решимости. Рами схватил жирную крысу за хвост и отшвырнул ее прочь, даже не поморщившись. Канте все больше нравился этот малый. Теперь он был полон решимости укрепить их дружбу, если они выживут.
Вместе они пробрались в кухню с низкой крышей и почерневшим от сажи каменным очагом в углу. Дальняя дверь криво повисла на единственной петле, пропуская чуть больше света. Выглянув в щель, можно было увидеть садик на заднем дворе, заросший сорной травой, чертополохом и колючками. Каменное кольцо, заросшее лишайником, отмечало старый колодец.