Ледяное озеро
Шрифт:
— Хэл тоже из рода Гриндли, — произнес сэр Генри. — Ты, кажется, унаследовал немалую сумму по завещанию отца, да и мать тоже оставила тебе кое-что? Почему бы и не пересекать Атлантику, когда захочется?
Появился дворецкий, неся серебряный поднос с графинами и стаканами, а также шейкером для коктейля.
— Аликс, какой у тебя там состав?
— Роукби знает. Он смешивает потрясающие коктейли. Тебе надо попробовать, дедушка.
— Я люблю бренди с содовой, спасибо.
— Ваша тетя прежде не была знакома с Евой? — спросила Аликс у Хэла.
—
— Дафна должна отобедать в «Уинкрэге», — сказал сэр Генри. — Я пригласил на рождественский обед тех двух молодых людей, что остановились в «Фазане». Они могли бы прийти все одновременно. Честно говоря, Дафна и Каролин никогда особенно не ладили.
— Безопаснее действовать сообща, да, дедушка?
Сэр Генри рассмеялся.
— Эти женщины очень давно знакомы друг с другом, и никогда между ними не возникало любви. Лед и пламень, так говорят. Дафна бурная, экспансивная женщина, ты согласен, Хэл? Яркая театральность, демонстративность. Теперь, когда задумаешься, начинаешь понимать: вот от кого ты это унаследовал.
— Сомневаюсь, что драматические наклонности передаются по наследству.
— Вы наверняка ошибаетесь, — возразила Аликс. — Взгляните на великие актерские династии.
— Ну, тут сказывается наличие благоприятных возможностей да протекция, — произнес Хэл. — А как насчет родоначальника актерской фамилии, того, что первый взлетел на подмостках к успеху и славе? Откуда в нем это? Например, ваша сестра Изабел имела все задатки актрисы, она еще маленькой девочкой была неподражаема в шарадах. Откуда у нее талант?
— Уж точно не от ее бабушки, — надтреснуто усмехнулся сэр Генри. — Нет-нет, уж только не от Каролин. И не от меня. Интересно, если бы она выросла, пошла бы на сцену, бедное дитя?
— Нет, если бы это хоть в малейшей степени зависело от бабушки, — твердо заявила Аликс. — Ты можешь такое представить?
Аликс медленно потягивала коктейль, вполуха слушая, как Хэл и дедушка беседуют о Нью-Йорке, городе, в котором сэр Генри бывал несколько раз. А потом о других местах Америки: Чикаго, Техасе, Калифорнии, о неприятных зимах Бостона…
Аликс никогда не бывала в Америке и равнодушно воспринимала этот разговор, не чувствовала себя обиженной. На сей раз ей было спокойно как дома, и теплая комната с приглушенным освещением, потрескивание огня в камине и висевший в воздухе легкий аромат сигар — все способствовало отдохновению. Мысли блуждали, лениво задерживаясь на коктейле, когда она поднимала бокал и смотрела сквозь него на мерцающие языки пламени.
Неужели ее мать была пьяна, когда машина попала в аварию? Насколько надежна память девятилетней девочки? Значит ли что-нибудь тот факт, что она никогда не наблюдала свою мать хоть сколько-нибудь пьяной? А ведь Аликс в детстве видела, как выглядят пьяные. Она помнила гостей в доме — не в меру веселых после хорошего обеда и нескольких стаканов
Она знала множество молодых женщин в Лондоне, они постоянно пили слишком много по сравнению с ней и прямо так, до конца не трезвея, кочевали с одной вечеринки на другую. Видела и женщин постарше, судорожно вцепившихся в стакан джина. Молодые люди легко и охотно напивались и с шумом мчались на своих новеньких машинах, неся угрозу себе и остальным — будь то на дорогах или на тротуарах. Все это были неотъемлемые составляющие светского круга общения. Люди говорили, что в двадцатые было еще хуже — в шумные, бурливые, пьяные двадцатые, когда и погибла ее мать. А алкоголь в Америке? Нелегальный алкоголь, продаваемый из-под полы в условиях «сухого закона» и жестокого запрета, — он мог быть гораздо более могущественным и опасным по своему воздействию, чем все то, что люди пили в Англии. Но даже и в этом случае…
Она спрашивала Эдвина, но он тоже не помнил, чтобы их мать пила.
— Только все это было очень давно, Лекси, мы были слишком маленькие, чтобы разбираться в подобных вещах. И зачем кто-либо стал сочинять эти небылицы? Перестань себя мучить. Если нравится чувствовать себя несчастной, найди какой-нибудь иной способ. Или подумай о тех, кто несчастен гораздо больше, чем мы с тобой; это, знаешь ли, возвращает чувство меры.
Конечно, он имел в виду Лидию, горько подумала Аликс.
Она спрашивала тетю Труди, но безрезультатно. Нет, Хелена не являлась алкоголичкой, просто то было для нее очень тяжелое, горестное время… ничего удивительного… такое случается с людьми, которые хотят утолить печаль освященным веками способом. И в итоге тетя тоже посоветовала Аликс не зацикливаться на этом.
— Помни свою мать такой, какой ты ее знала. Это самый добрый способ почтить ее память.
Аликс желала не доброты, она добивалась правды.
Вернувшись в «Уинкрэг», она теперь смотрела на свою семью другими глазами, как случается после длительного перерыва, и задавалась вопросами, которые никогда прежде не приходили ей в голову. Что произошло с Изабел? Почему папа уехал в Анды, когда его старшая дочь болела? Почему именно Америку выбрали для выздоровления? Почему не южное побережье, не Швейцарию?
— О чем вы задумались?
Аликс моргнула, очнувшись. Голос Хэла выхватил ее из потока мыслей.
— А где дедушка?
— Он пошел разыскать кое-какие фотографии для меня. Он делал их, когда был на Дальнем Востоке.
— Я не помню его поездки на Дальний Восток.
— Он был там в начале двадцатых, задумал путешествие примерно в то время, когда я уехал в Америку. Посетил Сингапур, кажется, Шанхай и даже Японию. Инженеры — большие путешественники, вы же знаете, как он любит ездить по свету.