Ледяное сердце Северины
Шрифт:
Почти десять дней шла борьба за жизнь жены Руслана, но в воскресенье она умерла. Инга узнала об этом на утренней летучке, когда дежурный реаниматолог зачитал ее фамилию среди других умерших.
Начмед покачала головой, заметив, что такую ужасную пневмонию она видела только в молодости, и шансов у бедной девочки, конечно, не было. Пожалела Руслана, присутствующие вздохнули и помолчали немного, и ни у кого не хватило смелости напомнить, что жена была абсолютно сумасшедшая.
Инга сидела вместе со всеми, скорбно опустив голову,
Поколебавшись, Инга все же позвонила Руслану, выразила соболезнование, предложила помочь с организацией похорон и финансово, если есть такая необходимость.
Ответ ошарашил. Руслан злым голосом попросил ее пока не появляться.
– Неужели ты сама не понимаешь, как это выглядит?
– Как? Я просто хочу помочь, – растерялась Инга.
– А ты сама не понимаешь? Любовница хоронит жену!
– Руслан, но никто же не знает, что мы любовники.
– Достаточно, что я знаю. Я думал, у тебя самой хватит такта это понять. Не звони мне пока.
Инга положила трубку в легком недоумении. Кажется, его настигли запоздалые угрызения совести, что он изменял жене. Что ж, бывает. И, если посмотреть широко, доля правды в его словах есть. Но она тоже не могла не позвонить и не предложить помощь. Тогда он упрекнул бы ее в равнодушии. Как говорится, была б спина, будет и вина. И слово «пока» внушает надежду. Он хочет сам поставить точку в своей семейной жизни, закрыть эту страницу и придти к ней без долгов. Это настоящее мужское решение.
Что ж, она подождет.
В конце рабочего дня позвонила секретарь ректора, мол, Виктор Викторович просит зайти.
Инга подозревала, что Виктор Викторович планирует обсудить с ней вещи, далекие от медицинской науки и практики, но игнорировать официальное приглашение было нельзя.
Немного поразмыслив, она переоделась в деловой костюм и слегка подкрасила губы. Бессонная ночь и злые мысли, похоже, только придали ей очарования. Сильные переживания вообще облагораживают внешность.
С порога она вернулась и схватила со стола первую попавшуюся стопку бумаг – кажется, это были финансовые задания из бухгалтерии. Да какая разница, главное, пусть все видят, что ректор вызывает ее по делу.
– Подождите немного, – улыбнулась секретарша, – ректор сейчас отпустит пациента и примет вас.
Скрестив ножки, Инга устроилась на мягком диване. Знакомое дело, если надо к Стрельникову, пробиваешь бастион из пациентов. Раньше у него был официальный прием по средам, но операции затягивались, прием приходилось откладывать или вовсе отменять, людям переназначали… Многие приходили сами, и Виктор не мог отказать в приеме, особенно если это были повторные визиты.
Инга с тоской посмотрела на таблицы. Нужно было вместо них прихватить айфон. Хоть бы поиграла со своим электронным котом.
– Прошу вас, Инга Валерьевна, – Виктор галантно распахнул перед ней дверь кабинета.
Он хотел обнять ее и потянулся губами к ее губам, но Инга молниеносно отпрянула.
– Виктор Викторович, будьте любезны перейти к цели нашей встречи.
– Я, собственно, перешел. Секунду назад.
Она с ужасом почувствовала, что его улыбка отражается на ее лице, как в зеркале. Хотела поджать губы, но не выдержала и рассмеялась.
– Милая моя… Как я люблю, когда ты улыбаешься.
Они взялись за руки и замерли, такая это была хорошая минута. Инга опомнилась первая.
– Что ж, если у вас ко мне нет дел, не связанных с физическими контактами, разрешите идти?
– Посиди еще немножко. Я хоть посмотрю на тебя.
Инга села за длинный и узкий стол для заседаний, Виктор устроился напротив.
– Если бы ты знала, как мне хорошо, когда я смотрю на тебя! А когда думаю, каких успехов ты добилась, это настоящее счастье!
– Н-да? А у меня почему-то создалось впечатление, что вы, Виктор Викторович, обо мне не вспоминали.
– Гусечка, что ты! Я каждый день думаю о тебе и о Грише. Утром просыпаюсь, первым делом мысленно здороваюсь с вами. Вечером желаю спокойной ночи.
– Да неужели? Только вот в чем дело, Витенька! – видит Бог, если бы он не понес эту сентиментальную чепуху, она бы не взорвалась. – От твоих мыслей наши утра добрее не становились! Как и ночи – спокойнее! Твой сын пока не владеет телепатией, если ты не в курсе! Охренеть! Ты сам-то сладкими слюнями не захлебываешься, когда нам спокойной ночи желаешь?
– Да вроде нет…
– Ну, слава богу! – покосившись на дверь, Инга перешла на злой шепот. Она встала и нависла над Виктором, упираясь ладонями в стол. Краем сознания отметила, что выглядит, как злодейка в плохом фильме, ну да ладно, – ребенок отца не знает, а он спокойной ночи! Доброе утро! Все, отцовский долг выполнен! Совесть чиста, как горный снег!
Виктор хотел что-то возразить, но Инга так цыкнула, что он замолчал и только смотрел на нее со смесью ужаса и любопытства.
– Да знаю я, ты скажешь, что боялся привязаться к Грише, а у тебя семья и обязательства! Но ты взрослый человек и должен был думать о ребенке, а не о себе!
– Я и думал, – вдруг тихо сказал Виктор. – Ну, стал бы я приходящим папой, и что? Гриша бы меньше радовался, что я прихожу, чем плакал, что ухожу. Еще бы стал тебя обвинять, что мы вместе не живем. Потому что папа – это праздник, а мама – будни и воспитание. Да и тебе было бы сложнее найти любимого человека, если бы постоянно перед глазами у тебя маячила моя физиономия. Нет, Гусечка, я был той самой гангренозной конечностью, которую следовало отсечь.
– Да? Ну допустим… А сейчас-то что?