Ледяной дождь
Шрифт:
Никто, казалось, не обращал внимания на зимний дождь, хотя он не ослабевал.
Грудастая блондинка с «Ченел фор ньюз» делает сообщение, достаточно далеко пройдя по улице, чтобы на заднем плане хорошо была видна картинка дома и всего, что его окружает.
«…должны задать вопрос: соответствует ли интересам общества такое повышенное внимание средств массовой информации к семейной трагедии? Когда…»
Ватсон прошагала перед камерой, полностью заслонив комментаторшу своим бело-синим зонтом. Кто-то завопил: «Снято!»
– Вы специально это сделали, –
Констебль Ватсон улыбнулась и продолжила прокладывать путь через толпу, собравшуюся у лестницы. Логан шел за ней следом, стараясь игнорировать возгласы возмущения, перемежавшиеся вопросами и настойчивыми просьбами дать комментарий.
В гостиной психолог закончила работать с матерью Ричарда Эрскина и озлобленной старухой соседкой. Инспектора Инша нигде не было.
Логан оставил Ватсон в прихожей и прошел в кухню, сунул руку в пакет с печеньем, лежащий на кухонном столе рядом с чайником. Застекленную дверь, ведущую из кухни на задний двор, снаружи заслоняла чья-то массивная фигура.
Это был не Инш. На крыльце под маленьким козырьком стоял тучный, печальный и плохо побрившийся констебль, куривший одну сигарету за другой.
– Добрый день, сэр, – сказал он, не озаботившись приосаниться или вытащить изо рта сигарету. – Поганая погодка, а?
Парень не местный, судя по акценту – из Ньюкасла, подумал Логан.
– Вы, наверное, привыкли к такой, – сказал он, спустился на одну ступеньку и встал рядом с констеблем, жадно вдыхая табачный дым.
Констебль вынул сигарету изо рта, засунул в него палец и начал ковыряться в зубах.
– Не могу никак. В смысле, я к дождливой погоде привычный, но, Господи Иисусе, это место забрало все призы по сырости. – Констебль достал то, что искал между зубов, и щелчком отправил под дождь. – Наверное, до конца недели не прекратится?
Логан взглянул на низкие темно-серые облака:
– До конца недели? – Он покачал головой и втянул в заштопанные легкие еще одну порцию сигаретного дыма. – Это Абердин: до марта лить будет.
– Черта с два! – раздался глухой властный голос у них за спиной.
Логан обернулся и увидел инспектора Инша, стоявшего в дверях, засунув руки в карманы.
– Не слушайте сержанта Макрая, он морочит вам голову. – Инспектор шагнул на верхнюю ступеньку, где и без него было тесно, заставив Логана и констебля расступиться.
– До марта лить будет? – Инш положил в рот фруктовую мармеладку. – До марта? Не лгите несчастному констеблю: это Абердин. – Он вздохнул и снова сунул руки в карманы. – Этот дождь, мать его, никогда не кончится.
Трое мужчин постояли, молча наблюдая за тем, как дождь делает свое обычное дело.
– У меня для вас плохие новости, сэр, – сказал наконец Логан. – Мистер Моир-Факерсон получает письма с угрозами, что его убьют.
Инш ухмыльнулся:
– Очень на это надеюсь. Я сам несколько написал.
– Он защищает Джеральда Кливера.
Инш снова вздохнул:
– И почему это меня не удивляет? Это скорее проблема инспектора Стил. У меня же другая проблема: где Ричард Эрскин?
7
Тело
Заметила ее Ребекка Джонстон, восьми лет. Левая нога торчала из вороха порванных пластиковых мешков. В воздухе было полно чаек – наглых жирных тварей, камнем падающих вниз и вопящих друг на друга, как базарные торговки. Одна попыталась оторвать окровавленный большой палец. Это и привлекло внимание Ребекки. И в четыре часа, минута в минуту, в полицию поступил звонок.
Вонь стояла невероятная, даже в такой промозглый и ветреный день, как сегодня. А здесь, на Дуниз-хиллз, ветер был обжигающе холодным. Он яростно хлестал по машине, его порывы раскачивали ржавый «воксол», заставляя Логана дрожать от холода, хотя обогреватель работал на полную мощность.
И Логан, и констебль Ватсон промокли до костей. Дождь не обращал внимания на их полицейские «водонепромокаемые» куртки, намочил штаны и протек в ботинки. Вместе с бог знает чем еще. Стекла в машине запотели, обогреватель работал без особого эффекта.
Ребята из Бюро идентификации еще не приехали, поэтому Логан и Ватсон соорудили над телом импровизированный навес из пустых коробок и мешков. Он выглядел так, будто готов был в любую минуту взлететь и разорваться на части под воющим ветром, но от дождя все-таки спасал.
– Куда они, черт бы их побрал, запропастились?! – Логан сделал полынью на запотевшем лобовом стекле.
Настроение сержанта очень быстро ухудшилось, пока он и Ватсон боролись с рвущимися из рук черными пластиковыми мешками и неотзывчивыми картонными коробками. Болеутоляющее, которое он принял во время ланча, перестало действовать, и каждое движение причиняло мучительную боль. С ворчанием он достал бутылочку с таблетками, вытряхнул одну на ладонь и проглотил, не запивая.
В конце концов почти белый, без пятен грязи, микроавтобус медленно и плавно проехал по заваленной мусором дороге, освещая ее ярким светом фар. Прибыло Бюро идентификации.
– Прямо вовремя, вашу мать! – сказала констебль Ватсон.
Они вышли из машины и встали под проливным дождем.
Вдалеке за подъезжающим фургоном бесилось Северное море, громадное и серое, и холодный ветер в первый раз приземлялся после посещения норвежских фьордов.
Фургон остановился, и в лобовом стекле показалось лицо нервного мужчины; он оглядел гниющий мусор и взглянул на мочившееся небо.
– Не растаете, черт побери! – закричал Логан. У него все тело болело, он замерз, промок и был совсем не в настроении тянуть резину.