Ледяной клинок
Шрифт:
– Нет. Истинный свет, попадая на кровь потомка Безария Основателя, заставляет ее кипеть.
Олен расхохотался, нервный спазм скрутил нутро, вынудил схватиться за живот. Из глаз потекли слезы, сердце забилось часто-часто, а потом замерло. Кашель перешел в хрип, и только затем вернулась способность говорить.
– Я – родич императоров? Всю жизнь копавшийся в земле, не видевший ничего, кроме Заячьего Скока?
– Кровь говорит за тебя, – геральдист покачал головой, – я скажу больше, в родословных книгах за год твоего рождения записан только один мальчик, появившийся на свет в роду правителей Золотой империи. Сын Кратиона Пятого.
Бенеш выпучил глаза, став похожим на поросшего рыжими волосами рака. Саттия криво улыбнулась, показав острые зубы, и затрясла головой, точно отгоняя невидимого комара.
– Что? – Олен засмеялся вновь. – Вы хотите сказать, что я… – тут на него напала икота, – сын… ик… наследн… ик…
– Еще вчера я заметил некоторые фамильные признаки, присущие только императорскому роду – утолщение позвоночника, форму черепа и носа. Даже точно такая же родинка имелась у твоего деда. Но это показалось мне слишком невероятным, и я отложил проверку на утро.
Олен сел обратно в кресло, почувствовал, что теряет дар речи, что не в силах даже пошевелить языком. Поднял руку и, сам того не замечая, принялся тянуть себя за ухо.
– Теперь понятно, зачем Чернокрылые гоняются за тобой, – проговорила Саттия, – Харугот видит в тебе соперника.
– И врага, – кивнул Фрамин. – Ведь это он восемнадцать лет назад уничтожил твоих родичей и занял трон.
– Да… думали, что погибли все… – затараторил Бенеш, – но мой наставник… он наверно, спас тебя и увез… тогда и знак появился, да!
– И укрыл так надежно, как только мог, наложил заклинание ложной памяти на жителей деревни, где ты якобы родился! – геральдист в волнении вскочил, принялся ходить туда-сюда. – Для столь сильного мага это нетрудно!
– Выходит… выходит, что его похитили… Чернокрылые, да? – лицо Бенеша вытянулось, он сжал кулаки. – Иначе откуда… как они могли узнать, где Олен? Учителя пытали… это…
Рендалл потер щеки, мысли, до сего момента мчавшиеся стадом напуганных лошадей, начали выстраиваться в ряды. Если он и в самом деле отпрыск императора, понятно, зачем Харугот из Лексгольма хочет его смерти, откуда взялось умение сражаться и непохожесть на «родителей» из Заячьего Скока. Но при чем тут эльфы, никогда не испытывавшие ненависти к правителям людей? Почему они пытались убить его, а не изгнать, по обыкновению?
И откуда взялись странные видения, яркие и живые, точно обычные воспоминания? Хотя некоторые из них и есть воспоминания первого года жизни, проведенного в Золотом замке. Олен попытался восстановить лицо женщины из «сна», где он спеленатым лежал в кровати, но не смог. И только после этого осознал, что в комнате наступила тишина, и все смотрят на него.
– Э… как так? – язык послушался, хотя и с трудом.
– Ну что, ты поверил? – спросил Фрамин, стоявший у камина с заложенными за спину руками.
– Наверное, да, – ответил Олен после паузы, – и я должен ощущать ненависть к Харуготу, но ее нет. Скажите, а…. какими были мои родители? И я сам… как меня звали?
– С датой рождения все верно, а вот звали младшего отпрыска Кратиона Пятого и Лалии Ородримской Резарием. Кроме него… тебя, у императора было двое сыновей и дочь. Как правитель он был неплох, тридцать лет его правления ничем особенным не запомнились, разве что стычками на границе с эльфами и большим восстанием крестьян вдоль Дейна. Императрица, вторая дочь герцога Ородрима, славилась красотой и набожностью…
– Так я что теперь… – тут голос дал петуха, – наследник?
– Наверно, да… – геральдист задумчиво погладил себя по подбородку, глянул куда-то в потолок, – но, чтобы претендовать на власть, ты должен добраться до Камня Памяти и пережить Воссоединение.
– Это еще что такое?
– Камень Памяти принесли твои предки из того мира, где люди жили до прихода в Алион. Он способен хранить и передавать воспоминания тех, в чьих жилах течет «кипящая», огненная кровь. В нем память всех прежних императоров, начиная с самого Безария…
– Теперь я понял… – Олен замер, озарение пронзило мозг, подобно молнии. Стало ясно, откуда приходили видения – Камень Памяти пытался докричаться до того, кому мог передать свое бремя, тянулся к нему…
– Только Воссоединение может подтвердить, что ты имеешь право на трон Безариона, – Фрамин развел руками, – самозванца оно просто убьет, сколь бы силен он не был.
– Поэтому Харугот… – договорить Саттии не удалось.
В окне мелькнуло что-то рыжее, и здоровенный кот, в шерсти которого сверкали золотые пряди, спрыгнул с подоконника на пол и открыл пасть:
– Мяууу!
– Это еще что? – геральдист отшатнулся, а в дверь заглянул Астий.
– Это наш друг, – сказал Олен и наклонился вперед, чтобы почесать оцилана меж ушами Но тот игры не принял, увернулся и, вцепившись в штанину, начал дергать, норовя поднять человека из кресла.
Хриплое мяуканье звучало тревожно.
– Он пытается о чем-то предупредить! – воскликнула Саттия. – Я слышу топот копыт! Похоже, нас нашли!
Бенеш вскочил, едва не опрокинув кресло. Олен поднялся, взялся за рукоять меча.
– Нет, это бессмысленно! – с неожиданной властностью проговорил Фрамин, повернулся к слуге. – Проводи гостей до черного хода, быстро! А я пока задержу их насколько возможно!
Через открытое окно и в самом деле донесся усиливающийся конский топот, плеск воды под копытами. Рыжий отпустил штанину Олена и жалобно замяукал, глядя ему прямо в лицо.
– Но они же вас… вы погибнете! – лицо Бенеша пошло красными пятнами. – Мы не можем… да…
– Я еще нужен этому городу и Харуготу тоже! – твердо проговорил старик, тряхнув седой шевелюрой. – Он не посмеет убить меня! Идите, быстрее! А не то все окажется напрасным!