Ледяной Король

Смирнова Алина Михайловна

– Значит, мне отдать распоряжение снаряжать корабль?
– неужели я выиграл! Мы плывем к Гильгамешу.

– Да, но прошу не сообщай ему заранее, какой именно гость к нему едет. Я все забываю спросить, Риэминор, кем для тебя была эта юная девочка, в чьем теле я сейчас нахожусь...? У тебя все время такой потерянный взгляд, когда ты смотришь на это тело. Так кем же была для тебя Лилианна Холлинджер, позволь узнать?

Подлая ящерица! Нашла за что уцепиться, она не просто так согласилась плыть со мной в Урук, это только повод.

– А тебе это неизвестно?
– удивленно спросил я. Она же дракон.

– Я бы могла узнать, но я предпочла

этого не делать. Душа этой девочки перешла во вселенский цикл перерождения, и я даже не отслеживала ее дальнейший путь и ничего не считывала с ее сознания. В ее теле ничего не осталось, никаких остаточных воспоминаний и я не стала задавать вопросов, ведь это тело нужно мне лишь на время. Когда золотое пламя из осколка души начнет просачиваться и разлагать его, я опущу это тело в Бездну, где оно разложится.

– Довольно жестоко...

– А ты весьма искусно уходишь от ответа.

– Давай договоримся, я расскажу тебе о Лилианне после визита в Урук, надеюсь твое любопытство к этому моменту не остынет.

– Идет. Раз уж так, то вероятно тебе интересно узнать, как это тело живо? Его поддерживает осколок моей души. От моего настоящего тела в нем только глаза, выращенные с помощью адаптивной генетики...
– она сама давала мне ответы на вопросы. Но мне все же было немного не ясно. Это настоящие глаза или же их дубликат получается?

– Глаза, выращенные с помощью адаптивной генетики? Значит, твое настоящее тело дракона сейчас с глазами...
– она рассмеялась, она двигалась... как-то по-особенному, словно сливаясь с потоком ветра. Тело Лилианны действительно казалось очень легким, она будто пританцовывала.

– Само собой, мои настоящие глаза больше этих, если ты не догадался, это их генетический дубликат. Но в целом, кроме размера они ничем не отличаются. Мои настоящие глаза вместе с телом сейчас в измерении Бездны, я могу поменять тело в любой момент, когда это будет нужно. Ладно, думаю хватит об этом. Идем в порт?

7.

Третья Вселенная. Нифльхельм. Дворец Аутосфер.

Я мог вновь прогуляться внутри ледяных коридоров собственного дворца. Теперь я стал Королем, у которого не было никаких придворных, никаких слуг. Я жил в этом дворце всегда один... даже не будучи заточенным еще до начала второй войны, я жил здесь в одиночестве. Даже Эверглосс жил и управлял частью дел, находясь в мире Ина, даже зная, что он моя печать... я не держал его во дворце. Ледяной престол должен был стать символом одиночества, я должен был показать Эльребе, что не только ее трон несет в себе одиночество и печаль. Сила холода и этот нефритовый трон Нифльхельма тоже несли в себе боль, печаль, страдание и одиночество. Я ничем от нее сейчас не отличался...

Нефритовые своды блестели черным инеем, я раскрыл двери тронного зала и впервые за долгое, очень долгое время переступил порог. Я направился туда куда хотел сходить все это время, пока был заперт внутри тронного зала. В Аутосфере было немного залов, он представлял собой огромною ледяную башню, которая по форме напоминала падающий конус с острым шипом. В основании конуса был мой тронный зал, башня стояла на замёрзшем ледяном озере. Широкие коридоры с высокими сводами от тронного зала вели в смотровую и приемную, и винтовой лестнице из черного снега, ведущую на самый верх башни, там была последняя комната в этом дворце. Точнее не комната, а смотровая площадка, углубленная в башню, с круглым широким балконом, который позволял осмотреть все с высоты башни.

Я поднялся по лестнице с чувством,

что должен был прийти уже давно... должен был... но я не мог... лестница специально была сделана таким образом, чтобы взойти на нее без помощи магии было невозможно. Весь путь до этой площадки, был путем покаяния. Моего раскаяния и в тоже время моей памяти. Я окончательно обретал свои воспоминания, возвращалась и ненависть. Это был путь в три тысячи триста семьдесят семь ступенек, ровно столько лунных циклов я провел в измерении Бездны когда-то. Это было мне напоминанием о том, что я был слаб... поднявшись я ощутил холодный морозный глоток воздуха... Нифльхельм был мною, а я стал им... наши души слились воедино. На мгновение нефритовый свод показался мне высоким, а площадка широкой, балкон был далеко в глубине самой пещеры, внутри которой располагалась площадка. Пока я не прошел половину и не остановился у центрального сооружения, я воздвиг его здесь. И этот камень из лунного серебра был единственным моим настоящим другом, моим сокровищем... то, что осталось... или то, что навсегда меня приковало к ледяному трону. Сверху падали черные снежинки, я понимал, что мое присутствие вызывает их и все равно... они медленно опускаясь вниз, будто символизировали конец времени. Никогда не тают, не изменяются во времени, как и весь Нифльхельм.

Застывая навечно и уже не меняясь, мир вокруг наводит на осознание собственной беспомощности перед лицом всего происходящего. Я понимал... ничего изменить в прошлом уже нельзя, ничего изменить в настоящем тоже невозможно, как не желай этого. Эльреба останется Повелителем Драконов и пока это так, вся Вселенная будет развиваться и жить так, как она пожелает. Я видел, как родилась эта ее собственная физическая форма... и я никогда не видел ничего более ужасного... если такова была цена за право на этот трон, то только ей в голову могла прийти идея ее заплатить.

Я подошел к хрустальному камню ближе. Чем ближе я подходил к нему, тем больше меня одолевали сомнение и боль. Имел ли я право не появляться здесь так долго? Или мое заточение только оправдание? Я воздвиг этот дворец потому, что сам хотел быть заточенным. Я построил его только ради этого камня. Хрустальный памятник стоял в середине зала, черный иней не покрывал лунный камень. Каждый шаг к камню для меня теперь был словно раскаленной дорогой, я шагал будто в агонии. Здесь в Нифльхельме было солнце, но из-за черных снегов его свет становился тусклым. Но лунный камень сверкал, в свете темного солнца Нифльхельма он переливался. Я попросил надгробную плиту сделать именно из лунного камня, добытого на Площади Пяти Лун, из-за этой маленькой услуги... я до сих пор не могу отделаться от назойливости Короля Богов... приходиться ему помогать.

Да... это не просто изваяние из лунного камня. Это надгробная плита.

– Привет, моя дорогая... прости... прости, что меня не было так долго... я был заперт, хотя может это только моя трусость... но сейчас я пришел... я здесь...
– я подошел к плите и сел, облокотившись спиной на теплый камень. Единственная теплая вещь в Нифльхельме - теплый могильный камень. С открытого балкона задувал ветер. Однако мои кости уже не чувствуют этого. И никогда больше не почувствуют.

– Как ты здесь? В одиночестве? И где же ты вообще сейчас? Я поставил здесь эту плиту в напоминание о том, что навсегда тебя потерял... если бы ты назвала меня трусом и слабаком, от тебя эти слова я бы принял... потому, что не смог тебя спасти, дал тебе умереть... а потом позволил снова...