Ледяной огонь
Шрифт:
Мантия смялась под ударом цепи и отлетела в сторону. Котар рванул мантию на себя, и та, словно по воздуху, полетела к варвару. Там, где должен был стоять Курос, никого не оказалось. Император Авалонии исчез. Котар судорожно сглотнул, подхватил мантию и вытащил ее через окно.
Он торопливо напялил мантию, накинул капюшон себе на голову, думая, что если Курос разделил судьбу Руффлода, то Ледяной Огонь навсегда потерян. Сейчас Котар хотел отправиться в мир, который называли Нирваллой.
Котар перекинул ноги через подоконник. Шагнул в каюту. Туман стал прозрачнее. Спираль засверкала золотистым
Котар, широко расставив руки, шагнул вперед. Спираль сверкала, будто огромный бриллиант. Котар почувствовал, как пол разверзся у него под ногами. Мгновение он удерживал равновесие, повиснув над бездной.
А потом… Перед ним возникла…
– Красная Лори! – промычал Котар.
Злорадный смех. Широко раскрытые, веселые, насмешливые глаза. Длинные рыжие пряди волос. «Да, да, Котар, я твой заклятый враг! Ты тот, кого я ненавижу. Это я, Красная Лори, – колдунья. Не беспокойся… я по-прежнему заперта за серебряными прутьями в подземелье „королевы Эльфы“, но мой дух может путешествовать… и сейчас, я знаю, только ты можешь видеть меня… Дурак! Ты думаешь, я говорю в пустоту, словно ветер среди теней? Слова много значат, Котар! Когда ты победил меня и загнал сюда, ты заслужил мою ненависть. Ты принадлежишь мне, варвар… в свое время ты будешь наказан. А теперь отправляйся в Нирваллу, но знай, что мой дух преследует тебя. Учти, все мои проклятия сбудутся!..»
Она снова рассмеялась. Ее красный рот разошелся, превратившись в широкий овал. Котар увидел длинный розовый язык. Чуть раскосые глаза сверкнули бешеной злобой… И она исчезла.
Котар почувствовал, как его ноги коснулись чего-то твердого.
Глава 3
Котар стоял на плоской вершине горы. Внизу до самого горизонта простиралась поросшая травой равнина. Вокруг беспорядочной грядой вздымались груды камней, казалось, огромные руки забавляющегося великана взгромоздили их друг на друга.
Теплый ветерок играл полами чудесной мантии. В его дуновении Котар услышал невнятный шепот множества голосов. Он не мог разобрать слов в этих сверхъестественных звуках, только улавливал общий смысл: голоса предостерегали его, советовали ему, предупреждали.
Тень двигалась над землей. Подняв голову, Котар увидел гигантского орла, парящего высоко в желтом небе на широко расставленных крыльях.
Котар вздрогнул.
Вдали возвышалась черная башня. К ней вела узкая дорожка, она огибала скалу, на которой стоял варвар. Котар спустился и пошел вдоль дороги, надеясь, что в башне кто-нибудь живет и ему удастся узнать, где он и как вернуться в каюту со Спиралью.
Он сделал всего несколько шагов, а башня уже предстала перед ним, скорее приземистая, чем высокая. Ее темные камни несли на себе отпечаток веков. Окон в башне не было, по крайней мере Котар их не обнаружил. Видимо, единственный путь к отступлению, в случае необходимости, лежал через огромную дубовую дверь, закрытую сейчас на железный засов. Котар горько усмехнулся, взялся за дверной молоток и громко постучал.
Дверь бесшумно отворилась. На пороге стояла женщина в узких черных одеждах. Лицо ее было белым, как мел, губы цвета крови. Глаза прятались за длинными черными прядями волос. Густые брови – жженый уголь. Она не удивилась, увидев Котара, но губы ее искривились в слабой усмешке.
– Что ты ищешь, чужеземец?
– Свой меч – Ледяной Огонь, который утащил император Авалонии, Курос.
Женщина приветливо кивнула и отступила, пропуская Котара.
– Тогда войди. Я – Леита из земли Нирвалла. Я знаю о Куросе и о золотистой галере, где он хранит Спираль.
Котар вошел в зал. Его голые ступни коснулись теплых, приятных камней. Пол был выложен каменными плитами, каждую их них отмечал магический знак. Стены украшала плотная шелковая ткань алого и черного цветов. На них были вышиты знаки Семи Сестер Салатуса. Факелы, укрепленные в специальных подставках, освещали зал удивительным голубоватым светом.
Женщина неслышно скользила с кошачьей грацией. Они вошли в большую комнату с длинным столом, уставленным кубками, вырезанными из цельных кристаллов, и глиняными тарелками.
– Поешь, чужеземец, – прошептала Леита. – Пока ты ешь, я расскажу тебе небольшую историю.
Подойдя к столу, она сняла крышку с горшка. Запах дымящегося мяса защекотал ноздри варвара. На блюде лежали хлеб и несколько кусков сыра. Женщина налила вина в кубок. Котар присел на скамью и потянулся за едой.
Черные глаза Леиты исподволь внимательно изучали варвара. Она одобрительно кивнула головой.
– Ты сам со всем справишься, – удовлетворенно сказала она. – Я давно жду, когда кто-нибудь, похожий на тебя, пройдет этой дорогой.
– Справлюсь с чем? – поинтересовался Котар, пережевывая пищу.
– Ты сумеешь разрушить чары Таладомиса.
Котар моргнул и с удивлением поднял голову.
– Мага императора? А какое он имеет отношение к Нирвалле?
Присев к столу, женщина взяла еще один кубок и налила в него вина. Ее глаза расширились, словно она мысленно вернулась назад в прошлое.
– Мир Нирваллы создал Фроналом. Он был величайшим волшебником. И только мифический Азгоркон считался лучше его. Фроналом жил в королевстве Алфазия, давным-давно, около сорока тысяч лет назад.
Варвар кивнул и тыльной стороной руки вытер губы.
– Я слышал об Алфазии и Фроналоме. В Вандазии о них рассказывают удивительные истории.
Леита продолжала рассказ:
– Алфазия в те времена была миром тиранов и завоевателей. Армии маршировали по континентам. Солдаты разрушали дома свободных граждан, заставляли женщин и детей исполнять все прихоти короля Дронгола. Его подданные существовали, только пока исполняли каждое желание его королевского величества.
Король наслаждался, укрепляя свои владения, где большая часть его доблестных воинов владела всеми богатствами и самыми прекрасными женщинами королевства. Дети… много детей прислуживало королю. Мальчики готовились стать воинами, девочки, повзрослев, должны были производить будущих воинов.
Фроналом жил в Алфазии, занимался магией и довольствовался своей женой Ауатой. В те времена Ауата слыла первой красавицей в мире. Ее возжелал король Дронгол. Он имел сотни наложниц, исполнявших любые его прихоти, но считал, что только Ауата достойна продолжить его род. Ведь она была столь же мудра, сколь и прекрасна.