Ледяной поцелуй
Шрифт:
— Понятно, а то я было подумала… — мама кивнула и, тепло улыбнувшись Роме, сказала: — Мы, наверно, уже надоели тебе своими расспросами!
— Ну что вы, — в ответ улыбнулся тот.
— Даша, покажи Роме свою комнату, предложила мама.
И мы, наконец, были свободны.
Я привела его в свою сиренево-белую спальню и с гордостью, прикрыв дверь, сказала:
— Ну вот, тут я живу.
— Очень мило, определил он и с любопытством взглянул на меня: — А что за история со столиком?
Я сердито поджала губы.
— А по-твоему, история с надписью под моим окном лучше?
Он промычал что-то невразумительное и подошел к столу. Некоторое время рассматривал мои вещи, потом долго смотрел на ноутбук.
— Что? — не выдержала я.
Парень, прищуриваясь, наклонился и, ведя пальцем но поверхности, прочел: «Рома — козел» — и посмотрел на меня.
Даже зеркала не нужно, чтобы понять, какая я красная.
— Я же вытирала, — пробормотала я. вглядываясь в едва виднеющуюся надпись.
Рома характерно приподнял брови.
— Я объясню, — прям выпалила. — Это я раньше написала! Ну тогда… тогда…
Он шагнул ко мне и, обняв, заверил:
— Неважно.
Вздыхаю.
— Кажется, ты понравился моим родителям.
Они тоже мне понравились. — Рома посмотрел на сиреневые стенные часы и сказал: — Я им понравлюсь еще больше, если не задержусь в твоей комнате более чем на десять минут. Уже поздно.
Я проводила его до дверей. И в самом деле, увидев, что он уходит, мама хоть и воскликнула: «Уже уходишь? Так скоро!» но сама явно одобряла сей жест.
— Уже поздно, Даше нужно готовиться ко сну, — как ни в чем не бывало ответил тот.
И я поняла, что мою маму он очаровал целиком и полностью.
На прощание он нежно сжал мою руку.
— До завтра.
Боже. Я такое только в сентиментальном кино и видела.
Значки мы с Галькой и Миркой все-таки купили. Я с Эдом, Гаха тоже с ним, а Мирке больше нравится Эммет. Наш клуб процветает, присоединились еще тридцать человек из других классов. Стало намного интереснее.
С Ромой встречаюсь каждый день, ходим гулять, хоть на улице и холодно. В кино два раза ходили, в кафе. Мы очень сблизились. По утрам я думаю о нем и перед сном, да и весь день тоже.
Я купила себе черные угги с серебристой надписью «Twilight». На мне серые джинсы, заправляю их в угги, белая куртка, под ней любимая кенгуруха. Серые пушистые шапка и шарф. Видела «сумеречные» шарфы, думаю приобрести. Уж блокноты, тетради, ручки, календарики давно мной скуплены.
Мы с Ромой идем в сторону комплекса. На улице снежок, так приятно хрустит под подошвами. А с черного неба летят мелкие снежинки. Красиво.
— Может, лучше погуляем? — уже у самых дверей комплекса спросила я.
Рома пожал плечами, и я потянула его в сторону парка, где он впервые меня поцеловал.
Я видела, что он удивился, но ничего не сказал.
Мы вошли в парк через чугунные ворота и двинулись по белой от снега аллее, освещенной фонарями.
Я болтала про клуб, про школу и про «Сумерки». Он слушал, шутил, улыбался.
Иногда я задавалась вопросом: «Неужели ему в самом деле все это интересно?» Но его спросить не осмеливалась. Боялась ответа? Боялась, что он не солжет и правда заденет меня?
Мы почти дошли до калитки, ведущей на кладбище. Я остановилась и, глядя на нее — приоткрытую, посеребренную снегом, сказала:
— Сходим?
Тут уж он не выдержал:
— Зачем? Ты, кажется, не любишь кладбища!
— Но бояться их глупо! Все там будем, — засмеялась я. — К тому же мне нравятся вампиры, а они водятся на кладбищах. Настоящие вампиры!
Он пнул ногой калитку, та со скрипом открылась, а Рома заметил:
— Нет никаких вампиров, Даша, все это сказки.
— Неправда! — воскликнула я. — Они есть, я читала материалы в Интернете о настоящих вампирах. Могу тебе прислать статьи, сам убедишься, там все научно доказано.
Рома посмотрел на меня как-то странно, но спорить не стал.
А ведь я действительно читала. В «Сумерках» вампиры ненастоящие — сказочные. Настоящие не сияют, они держатся кладбищ, пьют человеческую кровь, они сильные и беспощадные. Не испытывают жалости, боли, их не тяготят дурные воспоминания, они никого не боятся.
Мы зашагали по узким тропинкам между могилами. Здесь пахло землей.
Как странно. Ведь земля под снегом. Тут вообще особый запах — гнили и земли.
Вскоре мы очутились перед той самой могилой, куда Рома приволок меня с друзьями. Я перепрыгнула оградку и подошла к огромному кресту.
— Может, пойдем? — через некоторое время предложил Рома.
А я все смотрела на крест, смотрела и не могла насмотреться. Дотронулась до него, счистила с него перчаткой снег.
— Даш!
Я посмотрела на парня через плечо.
— Ты боишься?
— Нет, — опешил он и, помолчав, добавил: — Но мне не кажется прогулка по кладбищу… занимательной.
Я вспомнила, как его друзья держали мои руки, а Коля целовал меня. По спине прошелся холодок.
— А ты все еще хочешь меня поцеловать? — до странного звонким голосом спросила я.
— Конечно. — Он нахмурился и подал мне руку. — Пойдем?
Я взяла его руку и притянула его к себе, подняла лицо, подставив ему губы.
— Поцелуй меня.
— Но почему здесь?
— Не знаю, — беспечно пожала я плечами. — Почему бы и не здесь?
Что со мной происходит? Что и зачем я делаю?
Я приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками, прошептав:
— Обманщик, совсем ты и не хочешь меня поцеловать!
Он посмотрел по сторонам. Кажется, ему было не по себе. Но он склонился к моим губам и осторожно прижался к ним своими, совсем ледяными. А затем отстранился.