Ледяной поцелуй
Шрифт:
Он открытый, из красного дерева, но выглядит как черный. Внутри обит красным велюром, очень мягко. И он, конечно, шире обычных гробов.
Роме я не стала рассказываю, решила, что он сам как-нибудь зайдет и посмотрит. А вот Гальку пригласила. Она вошла в мою комнату и до странного боязливо огляделась.
Жуть, — протянула она, а до моей новой кровати даже дотронуться отказалась. Вот так трусиха. Еще президент вампирского клуба. По-хорошему, им давно уже должна стать я. Галя и половины не знает о вампирах того, что известно мне. Да и про «Сумерки» я больше знаю.
Я подтянула свой английский и пишу письмо Роберту, но об этом никто не знает.
Мы выпили чаю, и Галька ушла.
Я сделала уроки, от скуки все предметы до одного, а потом засела в «ВКонтакте».
У Ромки в статусе все та же фраза про диету, но на стене у него периодически появляются сообщения от девушек. Некоторые он стирает, некоторые — безобидные, вроде «Привет». «Как дела?», граффити, роликов, картинок, смешных фразочек — оставляет.
С тех пор как мы встречаемся, он не добавил ни одной новой фотки, ни с собой, ни с нами. А раньше много добавлял.
Интересно, ему стыдно за меня перед его друзьями и знакомыми?
Эта мысль до того мне изъела мозг, что я написала ему сообщение:
Дарья Канарейкина: «Ты стыдишься меня? Поэтому перестал выкладывать в альбомы фотки из своей жизни?»
Вечером он добавил его двадцать три фотки в новый альбом под названием «Мы».
Через пару недель он увидел мою комнату и очень серьезно сказал:
— Даша, это уже не смешно.
Непонимающе смотрю на него красными глазами. Я теперь постоянно ношу линзы — мой имидж.
Рома смотрел на мою кровать-гроб.
— В нем очень удобно! — воскликнула я и, дабы доказать ему, забралась в него и легла. Но, кажется, я допустила ошибку, лицо Ромы помрачнело, он развернулся и вышел из комнаты.
— Подожди! — закричала я.
Он одевался.
Я тоже оделась и последовала за ним на улицу.
Снег подтаял, и всюду слякоть. Уже пахнет весной.
— Рома, — схватила я его за рукав куртки.
Он сердито посмотрел на мои черные ногти и прошипел сквозь зубы:
— Ты понимаешь, что это фанатизм!
— Нет, нет, — запротестовала я, — мне просто нрав…
— Хватит! — рявкнул он. И глядя на него, я больше не видела прежнего Рому, нежного, понимающего и заботливого. Передо мной был тот — другой, который написал гадость под окном, взломал мою страницу «ВКонтакте» и затащил на кладбище с дружками, чтобы поглумиться.
Я отшатнулась.
Мы с минуту стояли, глядя друг на друга, а потом я развернулась и побежала домой.
Меня душили слезы. Я легла в свой гроб и до самого вечера рыдала. Потом кое-как успокоилась. Но у меня было чувство, что никто во всей вселенной меня не понимает, потому что я особенная. Как избранная.
Со своей тренировки по аэробике вернулась мама и сразу зашла ко мне.
— Лежишь, — окинула она меня странным взглядом.
— Лежу, — буркнула я.
Она присмотрелась.
— Ты плакала.
— Нет.
Мама покачала головой.
— Те, кто часто обманывает, часто и плачут.
— О чем это ты? насторожилась я.
Она прошлась по комнате и включила больше светильников, передернув плечами, показывая тем самым, как неприятна ей обстановка здесь.
— Мама Гриши ходит со мной на занятия…
До меня сразу все дошло.
— Мы сегодня разговорились, и знаешь, о чем она меня спросила?
Я съежилась в гробу.
Она спросила меня: как мне может нравиться мальчик, который позволил себе оставить такую похабную надпись у нас под окнами? И как я разрешила своей дочери встречаться с ним?
Мама вскинула брови.
— Не хочешь ничего объяснить?
Еще пять минут назад мне совсем не хотелось защищать Рому, но сейчас — я вскочила из гроба и крикнула:
— Да, это он написал! Мне плевать! Я люблю его! А он любит меня! И совсем неважно, что мы так плохо начали!
— Плевать? рассердилась мама. — Я не хочу, чтобы ты так разговаривала!
— А я вообще с тобой разговаривать не буду! — Я выбежала из комнаты, сунула ноги в угги, схватила куртку и выскочила за дверь.
Поскольку лифта нужно было ждать, побежала по лестнице и слышала, как мама звала меня. Но я не вернулась. Я промчалась но лужам и слякотной каше из снега до Роминого дома, поднялась на двенадцатый этаж и затрезвонила в квартиру.
Дверь открылась сразу. Но открыл ее не Рома, а высокая светловолосая девушка, одетая в серый плащ.
Она мне приветливо кивнула, а я попятилась. В открытую дверь увидела, как из комнаты вышел Рома. Он заметил меня и, посмотрев на девушку, затем снова на меня, отрывисто сказал:
— Это Оля, моя одногруппница, она занесла мне конспект.
Я лишь кивнула и, нажав на кнопку лифта, вошла в него и поехала вниз.
Слышала, как Рома выкрикнул мое имя, но не вернулась. Я узнала ее — девушку с сеанса «Сумерек», где мы с Ромой впервые друг друга увидели.
Я бродила по улице полчаса, а потом зашла в парк. Там никого не было. Прогулялась по ярко освещенной аллее. И вскоре остановилась перед скрипучей калиткой, ведущей на кладбище.
Уже давно стемнело. Но мне было совсем не страшно. Горько, обидно — да, но не страшно.