Ледяной сфинкс
Шрифт:
– Послушайте, – уже сердито заговорил Адриан Спиридонович, – я не знаю, зачем говорю вам все это, но… Тот террорист, которого арестовали, – Горохов бросил взгляд на Александра, словно задержание состоялось только благодаря ему, – несовершеннолетний, ему всего девятнадцать [28] . Мальчишке заморочили голову, что он не подлежит наказанию, даже если его схватят… Но когда он увидел, к каким последствиям привел его чудовищный поступок, юношу охватило раскаяние…
28
Совершеннолетие
«Мерзавец!» – в ожесточении подумал Александр. Само слово «раскаяние» показалось ему неприменимым по отношению к тому, из-за кого погибли люди, включая ни в чем не повинного мальчика. Офицер помыслил еще что-то крайне ругательное, но тут на его руку легла теплая ручка – Амалия, заметив состояние своего спутника, призывала его успокоиться.
– И он изъявил желание рассказать нам все, что знает, – меж тем сообщил Горохов. – С его слов нам стало известно, что дама, которую они называли «блондинкой», похоже, и в самом деле принадлежит к очень уважаемой семье, но давно покинула ее.
– Постойте… – медленно проговорил Александр. – Уж не хотите ли вы сказать, что эта особа является дворянкой?
– Боюсь, что так, – ответил Адриан Спиридонович, выдержав паузу.
И тут Александр окончательно почувствовал, что его век, сойдя с рельсов, потерпел крушение, и время глыбами обвалилось вокруг него, оставив одного в зияющей пустоте. Он-то всегда считал, что мужчина должен быть храбрым, а женщина милосердной, что настоящий дворянин не может идти поперек своей чести и не может способствовать убийству человека, хладнокровному и обдуманному. И вот храбрый студентик с ясной улыбкой бросает в вас бомбу… вот милосердная особа, и, между прочим, дворянка, командует убийством российского самодержца, лично наблюдая, так ли все идет, как она задумала… И в который раз Александр горько пожалел, что не погиб тогда на Екатерининском канале. Ему было противно думать, что он обречен дышать одним воздухом с этими людьми и ходить с ними по одной земле – с людьми, в которых сам он не видел ничего человеческого…
– Следствие ведется, – продолжал Горохов, – и я могу заверить вас, что все, замешанные в деле 1 марта, будут задержаны. Не исключено, что благодаря некоторым деталям, указанным в этом письме, – полицейский посмотрел на конверт, – мы быстрее найдем оставшихся террористов.
– Полагаю, что отыскать особу, чей дядя является камергером двора, – проще простого, – уронила Амалия. – Камергеров не так уж много, в конце концов.
– Если только она не солгала, чтобы прибавить себе весу, – горько отозвался Адриан Спиридонович. – О, сударыня, вы не представляете, что это за народ! В голове самые высокие интересы, на устах самые возвышенные слова, а всех подозревают, никому не верят и готовы лучшего друга прирезать, если он не разделяет их взглядов.
Как во сне Александр увидел, что Амалия поднялась с места, и последовал ее примеру.
– Что касается Николая Петрова… – Горохов замялся. – Я распоряжусь, чтобы его семье выделили пенсию, и прослежу, чтобы она ни в чем не нуждалась. Если бы у него была жена, деньги отошли бы ей, а так, полагаю, их будет получать его мать. Насколько я помню, отец Николая давно умер.
Этой витиеватой речью Адриан Спиридонович хотел дать Амалии понять, что если невеста явилась к нему в расчете на пенсию за убитого агента, то просчиталась.
– Я не сомневаюсь, что вы не оставите мать Николая Петрова своей заботой, – спокойно ответила Амалия. – Всего доброго, милостивый государь.
Девушка ушла в сопровождении барона Корфа, а Горохов взял принесенное ему письмо, поглядел на него, на часы, в волнении взъерошил волосы и задумался. Из внутренних покоев показалась жена.
– Адриан, ужин стынет… Сколько можно отрывать тебя, в самом деле! И зачем приходил господин барон?
– Неважно, матушка, неважно, – забурчал Горохов. И возвысил голос. – Катька! Давай-ка мой мундир и скажи Пашке, чтобы кликнул извозчика. Да поживей!
– Адриан, что происходит? – Жена явно встревожилась. – В чем дело? Ты опять уезжаешь? Куда?
– По делу, матушка. А то как же… работа, чтоб ее! Досталась мне, должно быть, за грехи мои тяжкие… Катька! Поторапливайся!
Глава 20
Выстрел
Ступени лестницы Александр преодолел как сомнамбула.
– Что с вами? – удивленно взглянула на спутника Амалия.
Ему не хватало воздуха. И опять, опять стала болеть голова. Амалия отметила, как смертельно побледнело его лицо, как тяжело Александр шел, опираясь на трость, и заволновалась.
– Вам нездоровится, – объявила она. – Давайте я отвезу вас домой.
– Нет, – упрямо выдохнул офицер, – я не хочу.
Ей показалось, что он вот-вот упадет, и девушка поддержала его под руку. Продолжение получилось совсем неожиданным: Александр сжал ее пальцы посмотрел ей в глаза и прошептал:
– Вы… вы – честный человек. Благодарю вас.
По правде говоря, Амалия нечасто слышала такие слова в свой адрес, да и вообще – говорить подобные вещи вслух как-то не принято, но она справедливо рассудила, что вырвавшаяся у молодого человека фраза была связана с какими-то его мучительными мыслями. Отрицать, что ты честный, неловко, подтверждать, что собеседник не ошибся, самонадеянно, и потому Амалия просто улыбнулась. И от ее улыбки у Александра немножко потеплело в груди, и он поймал себя на том, что улыбается ей в ответ.
– А ведь я его подозревал, – признался Корф.
– Кого?
– Студента. Думал, что он может быть причастен к…
– Я тоже подумала, представьте себе, что это вполне вероятно, – заметила Амалия. – Просто я так устроена, что ничему не верю без доказательств.
– Как по-вашему, Петров всерьез полагал, что в убийстве замешан кто-то еще? – спросил Александр. – Кому еще могло быть выгодно, чтобы… – Закончить фразу оказалось выше его сил.
– Да кому угодно, на самом деле, – пожала плечами Амалия. – Англичанам, к примеру. Или немцам. Или, – облачко набежало на лицо девушки, – хотя бы полякам.
Александр не стал развивать эту тему. Вместо этого спросил:
– И что вы собираетесь предпринять теперь?
– Я думаю, – ответила Амалия просто. – Если Николай Петров был настолько предусмотрителен, что послал письмо в полицию и оставил еще как минимум два послания для страховки… Может быть, он оставил что-то еще?
– Что же?
– Да хотя бы дневник. Чтобы понять, кто его убил, мне надо знать перемещения молодого человека в последние дни. Если студент вел дневник…
«Верно, – подумал Александр, – дневник. Что тут особенного? Многие ведут дневники, в самом деле. Или вели?..»