Лефорт
Шрифт:
С визитами к великим послам прибывали и другие дипломаты. Так, уже после начала конференций с представителями Штатов, послов навестил датский посланник, выразивший сожаление по поводу отказа посольства от ранее намеченного приезда в Данию. Один из дипломатов датского короля заявил великим послам, что его государь почитает русского царя не только «за величество государств его, но за самые его государской особы поступки», и поэтому желает «по древней дружбе» искать «всякой доброй приязни» царя. Датские дипломаты сообщили великим послам, что король в ожидании их приезда в его королевство чинил к тому «немалое приготовление» и все же надеется на их приезд и обещает содержать великих послов «со всякою
Тридцатого сентября с визитом к великим послам прибыл цесарский посол граф Кауниц с особой грамотой, в которой цесарь официально извещал о победе над турками цесарских войск, одержанной еще 11 сентября у реки Тиссы {140} .
Вскоре начались официальные переговоры со Штатами.
Первая конференция состоялась в резиденции великих послов 29 сентября. С русской стороны в ней участвовали великие послы, с голландской — девять представителей Генеральных штатов.
Описывая ход переговоров, «Статейный список» не вычленил роли в них каждого из великих послов. Поэтому затруднительно определить роль нашего героя: можно лишь предположить, что ответы на возможные вопросы, как и содержание выступлений каждого из великих послов, согласовывались заранее и что на Франца Яковлевича возлагалось представительство, а деловая часть переговоров ложилась на плечи профессиональных дипломатов — Головина и Возницына, хорошо осведомленных не только о протокольной части, но и о существе дела. Оба посла лучше, чем Лефорт, разбирались во внешнеполитической обстановке, сложившейся к этому времени в Западной Европе.
Первое, о чем заявили послы прибывшим в их резиденцию девяти депутатам во главе с президентом, так это о том, что царь намерен продолжать прежнюю дружбу. В целом речь великих послов совпадает с тем, что говорил Головин во время аудиенции у Штатов: царь своими войсками нанес немалый урон турецкому султану, так что теперь «во все Турское государство врата отверсты, также Казыкермень, Товань и иные крепости турецкие победительною рукою многим пролитием бусурманской крови побраны и их бусурманские жилища испровержены и богомерзкие их мечети в домы святые обращены и поганская их сила под ноги христианские опровержена». Но перечисленные победы сопровождались «многою утратою» царской казны, ибо «всяк может разсудить», что войну невозможно вести «без великих миллионов и множественного войска». Царь и впредь намерен воевать с неприятелем на суше и на море, но для этого требуется помощь других держав.
Еще один аспект переговоров касался ситуации вокруг Польши и позиции французского короля. Последний выступал как союзник турок, а в Речи Посполитой, «желая в силах своих большего преизобильства и крепости, всякими способами радел, дабы ему в королевстве польском учинить королем племянника своего Бурбонского князя Деконтия». Царь предпринял ответные меры дипломатического и военного характера — в грамотах Раде было честно заявлено: если она согласится избрать королем де Конти, то царь объявит войну, сосредоточив у литовской границы 40-тысячное войско. Царь настаивал на избрании Радой в качестве польского короля саксонского курфюрста в уверенности, что он «всему христианству споможет», а султану и французскому королю будет «противен». Грамота убеждала Штаты, что французский король «не таков страшен и силен имеет быть», чтобы его бояться. Царь, было заявлено послами, надеется, что Штаты борьбу с неверными примут «себе в добрую радость и всему христианству во благополучный пожиток».
Послы не преминули напомнить Штатам о давнем событии: когда Штаты в трудное для себя время обратились к царю Алексею Михайловичу с просьбой о помощи, русский царь не отказал им. Тогда шведский король, имея дружбу с французским, претендовал на часть территории Голландии, но посредничество русского царя привело к мирному разрешению конфликта. На всякий случай к шведской границе были стянуты русские войска, и шведы, видя серьезность намерений России, отказались от своих притязаний. Таким образом, Россия оказала большую услугу Штатам.
Кроме того, послы напомнили партнерам по переговорам о льготах, которыми пользовались голландские купцы в торговле с Россией, и завели речь о новых льготах — в транзитной торговле с Персией и Армянской торговой компанией шелком-сырцом. Послы попросили, чтобы Штаты на те их «предложения учинили ответ», пообещав, что они будут «предлагать и об иных делах».
Ответ, однако, содержал лишь благодарность за прежнее «доброхотство» и готовность впредь поддерживать дружбу; также выражались радость по случаю побед над «неверными» и надежды на дальнейшие успехи на поле брани. Голландские представители пообещали дать ответ на предложения великих послов, «не замотчав», то есть немедленно, но лишь после того, как посоветуются с Штатами.
На этом закончилась первая конференция. Она, как видим, носила разведывательный характер, причем предложения послов были изложены довольно обстоятельно, по-деловому, в то время как представители Штатов отделались общими фразами комплиментарного характера.
Упреждая ход дальнейших переговоров, надлежит отметить крайне затруднительное положение, в котором оказались Голландские Штаты. Они только что заключили с Францией мир, подводивший итог их изнурительной войне с Людовиком XIV Оказание помощи России могло вызвать негативную реакцию со стороны Версальского двора, являвшегося союзником Турции. Следовательно, рассуждали в Гааге, вступление Штатов в Священную лигу могло привести к новой войне с Францией, а вместе с войной и к новому истощению казны и экономики страны. К тому же ни турки, ни тем более крымские татары не угрожали Голландии и не подвергали ее территорию опустошительным набегам, как это было с землями России, Польши или Австрийской империи. Конфессиональный же мотив — враждебность христианства и ислама, — игравший очень большую роль в раннее Средневековье, к XVII веку уже утратил свое значение. Короче, у Штатов не было серьезных оснований для вмешательства в военный конфликт между Турцией и ее соседями.
С другой стороны, отказ Голландских Штатов оказать помощь России, грозил ответными мерами с ее стороны в виде лишения голландских купцов привилегий в торговле, которыми они широко пользовались. Заинтересованность Голландии в поддержке активной торговли с Россией была несомненной, поскольку Россия поставляла в Голландию материалы, необходимые для строительства кораблей: мачтовый лес, смолу, пеньку для канатов. Голландские купцы занимали господствующее положение во внутренней торговле России, поставляя в Архангельск изделия мануфактур и колониальные товары.
В итоге Голландские Штаты оказались как бы между молотом и наковальней. Им предстояло действовать так, чтобы, с одной стороны, не вызвать раздражение Петра отказом от вступления в Священный союз, а с другой — не вызвать враждебной акции Людовика XIV, если Голландия отважится послать свой флот к турецким берегам. Именно поэтому сложившаяся ситуация обязывала Голландские Штаты быть осторожными и предупредительными, одновременно угождая и Франции, и России: Франции — тем, что Штаты отказывались от вступления в антитурецкую коалицию, России же — предупредительным отношением к Великому посольству и удовлетворением прихотей великих послов и самого царя.