Легавые. Ружье. Загадка Глухого
Шрифт:
— Простите меня, пожалуйста, за доставленное беспокойство, — устало прикрыв глаза, заученно проговорил Карелла и тут же добавил — Вы до сих пор не взглянули на фото.
— Да я не имею ни малейшего представления о том, кто он такой! Я не знаю здешних ребят. Я же вам сказал — большинство моих друзей живет в Бостоне.
— И все-таки, — настойчиво сказал Карелла, протягивая Эллиоту фотографию.
— Нет, я его не знаю, — ответил скульптор, почти не взглянув на снимок и быстро отдавая его Карелле.
Детектив
Многое оставалось невыясненным, и что-то тревожило Кареллу после разговора с Сэндфордом Эллиотом.
Разорванная белая кроссовка и забинтованная левая нога Эллиота не могли не заинтересовать Кареллу. Правда, все это могло быть и чистым совпадением. Привлекало внимание и странное поведение Эллиота. Во-первых, он поспешил выдать свое алиби, хотя Карелла даже не успел двух слов сказать об убийстве. Во-вторых, и это настораживало больше, Эллиот предпринял поездку в Бостон с больной ногой и не захотел назвать имя своего врача. Наконец, откуда он знал, что убитый — мужчина? Еще перед тем, как Карелла показал ему снимок, Эллиот сказал: «Я не имею ни малейшего представления о том, кто он такой». Ведь до этого момента Карелла называл убитого «жертвой».
Что-то еще беспокоило Кареллу. Какая-то несформи- ровавшаяся мысль занозой сидела в мозгу и не давала сосредоточиться. Подошла официантка и поставила перед ним чашку кофе и бутерброд на блюдце. Карелла откусил кусок бутерброда, отхлебнул глоток кофе, опять откусил бутерброд, запил его кофе и вдруг понял, что его так тревожило. Карелла сразу подумал о том, стоит ли возвращаться в магазин.
В разговоре Эллиот упомянул, что работал, когда пришел Карелла; возможно, девушка еще была в мастерской. Он решил подождать ее и поговорить с ней наедине, чтобы Эллиот не подсказал ей чего-нибудь.
Он доел свой бутерброд, допил кофе и позвонил в участок, чтобы узнать, не приходила ли ему какая-нибудь почта. Мейер сообщил, что на его имя пришло еще одно письмо. Карелла попросил открыть конверт. Когда Мейер опять взял трубку, Карелла спросил:
— Ну, что на этот раз?
— Самолет, — ответил Мейер.
— Что-что?
— Снимок самолета.
— Что за самолет?
— Да откуда мне знать? — возмутился Мейер.
Коттон Хейвз безошибочно определил тип самолета на снимке.
— Это «Зеро», — сказал он, посмотрев на ксерокопию, приколотую вместе с портретами Эдгара Гувера и Джорджа Вашингтона.
Во время войны на Тихом океане Хейвз служил на торпедном катере и сейчас говорил уверенно, так как разбирался в боевой технике того времени. Мейер бет колебаний принял его слова на веру.
— Но почему самолет?
— Да кто это может знать? И каким образом снимок японского истребителя соотносится со снимками Гувера и Вашингтона?
— Может, японцы собираются атаковать ФБР в Вашингтоне? — пошутил Мейер.
— Правильно, — вторил ему Хейвз. — Шесть эскадрилий «Зеро» на малой высоте заходят со стороны Пен- сильва ния-авеню!
— Снова нападают на Перл Харбор!
— Начинается третья мировая война!
— Конечно, — сказал Мейер. — Что же еще это может означать?
— И Глухой, понимая, что мы — единственная надежда американской нации, заранее предупреждает нас, чтобы мы вовремя подняли тревогу.
— Беги, звони в колокола и труби в рожок, Коттон.
— Знаешь, что я думаю? — спросил Хейвз.
— Умоляю, скажи.
— По-моему, на этот раз он водит нас за нос. Я не думаю, что между этими снимками вообще существует какая-то связь.
— Тогда почему он присылает их нам?
— Да потому что у него шило в заднице, вот почему. Понавыдергивал никак не связанных по смыслу картинок из газет, журналов и книг, сделал с них ксерокопии и переслал их нам, рассчитывая, что мы тут все сдвинемся, обдумывая, что бы это значило.
— А как насчет угрозы ограбить банк?
— А что насчет угрозы? Карелла, кажется, должен ему помогать? Пожелаем удачи!
— Коттон, — вдруг спокойно сказал Мейер.
— М-да.
— Если бы это был кто-то другой, я бы сказал — да, ы прав, все это так, ерунда, дешевый розыгрыш. Но ио — Глухой. Если он обещает что-то сделать, то обязательно выполняет свое обещание. Я не знаю, какая есть связь между всеми этими ксерокопиями, но я уверен, что она существует. И еще, он рассчитывает, что мы достаточно умны и можем понять, в чем эта связь заключается.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что как только мы вычислим эту связь, он сделает что-то только ему известное. Коттон…
— Да, Мейер.
— Коттон, — повторил Мейер, затем посмотрел на Хейна и с жаром продолжил — Коттон, этот человек — посланник дьявола!
— Прекрати молоть чепуху.
— Коттон, я ненавижу его! Коттон, лучше бы я с ним никогда не встречался и ничего про него не слышал. Вообще!
— Да успокойся, прошу тебя, что это с тобой? — удивился Хейвз.
— Как можно найти связь, придуманную его дьявольским воспаленным мозгом?
— Послушай, Мейер, что…
— Как мы можем догадаться, что означают для него эти снимки? Гувер, Вашингтон, а теперь еще этот чертов японский «Зеро», — сказал Мейер, сжимая пальцами снимок японского истребителя. — А может, это он и хочет нам сказать, Коттон?